После долгой паузы я решила, что на сегодня достаточно. Я проведу долгое интервью завтра.
«Куда бы ты хотел пойти на наше свидание?» - спросила я и медленно подошла к нему.

Я села к нему на колени, «оседлав» его [хоть убей, не знаю как описать эту позу…], взяла в руки его лицо и начала легко целовать эти полные, восхитительные губы.

Он улыбнулся, довольный тем, что мои тяжелые вопросы и наблюдения закончились на сейчас, обнял меня, прижав меня крепче, и начал оставлять тёплые поцелуи на моей шее.

«Я же сказал… Сегодня ты выбираешь… Куда только захочешь», - его горячее дыхание щекотало мою кожу, пока он говорил [а у меня мурашки! :D]

«Я не знаю…» - улыбнулась я, «Казалось, куда бы мы не пошли, в конце мы всё равно занимаемся любовью… я боюсь выбирать место… я даже боюсь теперь брать тебя с собой в магазин за продуктами…»

«Ты снова жалуешься?» - он перешел к другой стороне моей шеи, слегка прикасаясь губами к моей коже, и я мгновенно растаяла. Я всегда такая безвольная в его руках.

Я захихикала и ответила, «Нет, я знаю, здесь нет Министерства Жалоб. Здесь очень много разных замечательных Министерств… но нет Министерства Жалоб».

Он снова обнял меня, водя руками вверх и вниз по моей спине, и легко поцеловал мои губы, но дольше, чем маленькие поцелуи, рассыпанные по моей шее несколько секунд назад.

«Тебе понравилось быть в моей власти прошлой ночью?» - прошептал он в моё левое ухо, поцеловал его и взял мочку в зубы.

«Боже, да…» - прошептала я, закрыв глаза, «Ты подарил мне 24 часа постоянного удовольствия… и это чуть не убило меня».

Мы рассмеялись, и его глаза сияли, когда он посмотрел на меня, его зубы чуть ли не сверкали, и моё сердце пропустило удар, или даже два.

«Я люблю тебя, Белла», - сказал он, держа левую руку на моей щеке, «Не важно, что еще случится, я всегда буду любить тебя».

«Я тоже всегда буду любить тебя, Эдвард», - сказала я уверенно.

«Сегодня я не игрушка», - сказал он серьёзно, пронизывая меня взглядом, «Я мужчина, который поведёт тебя на свидание. Эдвард Каллен. И если тебе понравится, и ты пригласишь меня к себе, я хочу заняться с тобой любовью, как настоящий мужчина. Без игр, без веревок и вибраторов… только я… и ты… ладно?»

«Ты никогда не был для меня игрушкой, Эдвард Каллен», - ответила я, гладя его по волосам и лицу, обращаясь с ним, как с сокровищем, каким он и был, «И каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я занимаюсь любовью с настоящим мужчиной. Но да, если мне понравится свидание… я могу пригласить тебя к себе».

Он улыбнулся, и весь мир прекратил своё существование.

«На первом же свидании?» - спросил он, слегка шокировано.

Я засмеялась, «Если я захочу, мне плевать первое оно или сто первое. Теперь я сексуальное создание, а не дрожащая мышка. Меня учил сам мастер, Эдвард Каллен».

«Поздравляю», - сказал он, «Ты теперь выпускница Института Плохих Девочек Америки имени Эдварда Каллена».

Я громко засмеялась и подтвердила, «Да, я очень плохая… но тебе лучше быть хорошим. Сегодня это единственный путь в мою постель».

«Тогда я буду хорошим, иначе мне придётся спать на ступеньках рядом с домом», - усмехнулся он.

«Ты хоть знаешь, как быть хорошим?», - пошутила я.

«Наверно, когда я должен», - ответил он, «Так что теперь, всё, что тебе нужно, это сказать мне, куда ты хочешь пойти».

Мне не хотелось идти в дорогое место, куда мне придется красиво одеваться, и я знала, что у него здесь только обычная одежда, так что я решила остановиться на чем-то шаблонном и простом.

«Как на счет… ужина и кино?» - предложила я.

«Слишком просто», - сказал он.

«Это что, моя новая кличка?» - я засмеялась, а он резко выдохнул, ворча что-то о том, какое ужасное замечание я сделала о себе.

BPOV

Раздался стук в дверь, и я улыбнулась, застёгивая серёжки и осматривая себе в зеркале. Не плохо. Я накрасилась и одела серёжки с бриллиантами, которые Чарли подарил мне на Рождество в прошлом году. Я надела симпатичную юбку и свитер с короткими рукавами, маленькие каблуки [2,5 см]. Красиво, но не слишком сексуально. Всё-таки это первое свидание.

Я открыла дверь и улыбнулась тому, что увидела там. Очень приятный молодой джентльмен в сером вязаном свитере, черных штанах и туфлях, в руках – красная роза, украшенная капельками росы. [утирает слюнопоток].

«Привет, я Эдвард Каллен», - улыбнулся он, очаровательный, как пиздец, «Надеюсь, ты Белла Свон».

Я улыбнулась, как идиотка, и, не знаю почему, но мои ноги неожиданно отказались держать меня. Я бы не удивилась, если бы это был мой первый раз, когда я вижу его, но ведь это не так. Я занималась с ним любовью самыми разными способами… почему сейчас у меня такое ощущение, что мы абсолютно незнакомы… в очень романтичном, возбуждающем [эмоционально] смысле?

«Это я», - я почувствовала жар на щеках, «Зайдешь на секунду?»

«Конечно, спасибо», - он ждал, когда я отойду назад и открою дверь шире. Он вошел, не отрывая взгляда от меня, и протянул мне розу, «Это тебе».

«Красивая», - я нерешительно взяла её и, улыбнувшись, понюхала.

Он улыбнулся в ответ и сказал, «ТЕПЕРЬ, да».

О, Боже. Было бы сильно плохо, если бы я пригвоздила его к полу прямо сейчас?

«Милая квартира», - заметил он, оглядываясь по сторонам, руки за спиной.

«Спасибо», - я снова покраснела, «Я не сильна в украшениях и дизайне, но… здесь не плохо».

«Мне нравятся твои стулья», - он слегка оскалился, и я чуть не повторила его выражение лица.

«Мне тоже… с недавнего времени», - я нервно усмехнулась, достав вазу из тумбочки, я открыла кран на кухне и набрала немного воды.

Он посмотрел на меня, словно спрашивая ‘что ты имеешь в виду?’, и я просто сказала, «Частная шутка».

Его губы слегка надулись, думаю, он старался не засмеяться.

«А на какой фильм мы идём?» - спросила я из любопытства, на пути к дивану, чтобы взять сумочку.

«Филадельфийская История», - ответил он, и я слегка раскрыла рот.

«Что-то не так?» - спросил он.

«Ничего», - улыбнулась я, «Я просто ожидала что-нибудь вроде… не знаю, свежего фильма… парни обычно любят взрывы и экшн, и машины…»

Он улыбнулся шире и сказал, «Не я. Я люблю черно-белые фильмы. Чистые, простые… честные… без аморальности сегодняшних фильмов. Ты предпочитаешь что-то более новое?»

«О, нет», - быстро отказалась я, «Я полностью с тобой согласна. Я люблю старые фильмы. И я люблю Джимми Стюарта».

«Я тоже», - ухмыльнулся он, «Большинство людей знают его только по фильму "Эта Замечательная Жизнь", но это даже не лучшая его работа».

«Я знаю!» - согласилась я и подумала, как странно, что я столько времени с Эдвардом и не знала о нем эти вещи. Что-то тёмное внутри меня фыркнуло и сказало, что он играет очередную роль для меня… но я отбросила эту мысль и по-настоящему поверила ему.

«Еще мне нравится "Мистер Смит едет в Вашингтон"», - сказала я, «Но я не видела это с тех пор, как была подростком».

«Ну, может, если у нас будет второе свидание, мы сходим на этот фильм», - он просто трусики с меня снимает своим обаянием.

«Я была бы рада», - улыбнулась я, слегка дрожа.

Он ничего не сказал, но мы смотрели друг на друга, жалея, что мы не встретились именно так… и что мы не были этими беззаботными людьми, которых мы сейчас изображали, без проблем и препятствий на пути.

«Ты готова идти, Белла?», - наконец сказал он, «Если не возражаешь, мы можем пойти пешком. Кинотеатр всего в нескольких кварталах отсюда, и на улице очень красиво».

«Я люблю гулять», - согласилась я, он открыл для меня дверь, и мы вышли.

«Будь осторожен на этих ступеньках», - сказала я, когда начала спускаться, «Здесь иногда ошиваются мрачные личности и нападают на ничего не подозревающих женщин, которые забирают почту».

Он чуть не засмеялся и сказал, «Не волнуйся, Белла. Я защищу тебя».

«Спасибо», - я придержала для него дверь, и мы вышли на улицу; дул легкий, прохладный ветерок, людей было очень мало, и мы шли бок о бок.

Мне нравилось, как ветер отбрасывает мои волосы с плеч ; я исподтишка поглядывала на своего кавалера, мне нравилось, как он выглядит… и пахнет… и говорит.

«Так, ты учишься в NYC, а?» - спросил он о моем колледже.

«Ага», - ответила я, «Мне очень нравится. Я учусь на психиатра».

«Я тоже там учился», - сказал он, «Перед тем, как поступил в Медицинский Колледж».

Я не знала, что на это сказать… Я знала, что это выдумка, но мне не хотелось портить свидание для нас обоих.

«Это одна из причин, почему я согласился на свидание вслепую», - сказал он; мы шли медленно, не торопясь в кино, «Я постоянно торчу в скорой помощи, у меня нет шансов встретиться с женщиной, если только она не истекает кровью и не кричит».

Я слегка усмехнулась и сказала, «Нет, давай обойдёмся без крови и криков… У меня очень слабый организм. Мне бы не хотелось упасть в обморок и пропустить фильм».

«Белла, ты ничего не упустишь», - сказал он, улыбнувшись мне… интересно, что он имеет в виду. До того, как я смогла проанализировать его слова, он засмеялся и добавил, «Я сказал это, как комплимент».

Я заметила, что он шёл рядом, но не совсем близко, он ни разу не прикоснулся ко мне, словно это было настоящее первое свидание, и мы никогда раньше не встречались. Это мило… я наслаждалась собой, к собственному удивлению.

Когда мы пришли в сонный кинотеатр, Эдвард рассмешил меня тем, что купил нам все виды нездоровой пищи, которые только можно было купить. Когда мы зашли в зал и начали искать хорошие места, наши руки были набиты поп-корном с огромным количеством настоящего масла [масла???], стаканами колы размером с пивной кувшин и множеством конфет. Найти места было несложно. Помимо нас, тут было еще два человека.

«Хммм…» - Эдвард стоял на месте, думая о чем-то.

«Что?» - я улыбнулась ему.

«Ну, это очень важно, Белла», - заявил он, «И это может повлиять на наше будущее вместе… если оно у нас будет».

«О чем ты?» - захихикала я.

«Где ты хочешь сидеть», - сказал он, словно это было очевидно, «Если ты сядешь в середине, это значит, ты действуешь наверняка, придерживаешься статуса кво, желаешь быть одной из всех. Если сядешь впереди… ну… это просто… неправильно. Это для пожилых леди, которые плохо видят и для детей с проблемами в развитии».

«О, но сидеть сзади – лучше всего, правильно?», - спросила я, понимая его мотивы, «Или это для тех, кто переживает о своей безопасности?»

«Нет», - быстро ответил он, и я засмеялась.

«Если ты сядешь сзади, это значит, что ты любишь расслабиться и наслаждаться фильмом издалека», - сказал он.

Я просто посмотрела на него, и он улыбнулся.

«И еще, это отличное место для поцелуев», - усмехнулся он.

«Ну, тогда мой выбор ясен», - я прошла к последнему ряду и села посередине. Он шел сзади, молча улыбаясь.

«Хороший выбор, Белла», - прошептал он, когда погас свет.

Этот фильм был более, чем потрясающий. Каждый диалог был в красивом старомодном стиле, каждое слово, словно стихи для меня.

Джентльмен Эдвард ни разу не пытался приблизиться ко мне или взять меня за руку.

Началась любовная сцена с Джеймсом Стюартом и Кэтрин Хепбёрн, и я просто таяла, когда он говорил ей, «В тебе есть великолепие, Трэйси. Великолепие, которое сияет в твоих глазах… в твоем голосе, в твоей позе, в твоей походке… ты сияешь изнутри, Трэйси. В тебе есть огонь… уютный, но и беспощадный!»

Я посмотрела на Эдварда, и поняла весь смысл этих слов… Эдвард такой для меня. И когда я посмотрела на него… он смотрел на меня. Но я не отвела глаз… я держала его взгляд, пока актеры продолжали говорить. Он опустил свою руку на мою, нежно обернув пальцы вокруг неё…и неожиданно мне стало жарко. Это волшебство!

«Я не кажусь… сделанной из бронзы?» - спросила Трэйси. Так её звал ублюдок-отец, тогда строгая женщина напугала мужчину, и он сказал, что она ненастоящая, сделана из бронзы, потому что она сильная и умная. Мне это знакомо. Многие парни видят меня как книжного червя, а не как девушку для свиданий. Но Эдвард другой. Он ВИДИТ меня…

«Нет, ты плоть и кровь…» - сказал он ей, «Ты – золотая девочка, Трэйси… ты полна жизни, и тепла, и света».

Лицо Эдварда двигалось так медленно, я даже не заметила, что он шевелится, пока он не был со мной почти нос к носу…

«Что случилось, у тебя слёзы в глазах?» - спросил Трэйси Джимми Стюарт.

И я тоже почувствовала слёзы в глазах. И пол-секунды спустя я почувствовала самый невинный, но сильный поцелуй в своей жизни.

Я перестала следить за актерами на экране, и наш поцелуй углубился. Хотя я не чувствовала его языка, это был первый поцелуй джентльмена… и он мне понравился. Я чувствовала себя героиней старого кино.

На экране герои тоже целовались, и когда мы закончили, я услышала, как Кэтрин Хэрбёрн выдохнула, «Боже… Господи Боже…»

Мы рассмеялись, всё еще глядя друг на друга. Мы не говорили ничего, но он продолжал держать мою руку до конца фильма… и это было самое невероятное ощущение. Это ничего не значит… но значит всё.

Потом Джимми Стюарт спросил Трэйси, может ли это быть любовью, и она сказала, нет, не может.

И он спросил, «Это будет неудобно?»

«Ужасно!» - ответила она и добавила, «Мы сошли с ума!»

Я слегка улыбнулась, понимая и это тоже. Удивительно, как у тебя может быть много общего со старым фильмом, когда ты живешь в 2009-ом. Но я поняла. Любовь не всегда удобна, не всегда идеально вписывается в твою жизнь. Неожиданно я поняла, что молюсь про себя… даже если Эдвард посчитает это тратой времени… должен быть кто-то где-то, кто сможет услышать меня… и понять… и указать мне путь. Пожалуйста.

Фильм закончился, и Эдвард не пытался сделать ничего сексуального в пустом, тёмном кинотеатре. Я немного размышляла о том, попробует ли он что-то. Это идеальное место для полу-публичной сцены… но он оставался моим тактичным кавалером… и, должна признать, это мило.

Когда мы вышли из кинотеатра, Эдвард всё еще держал меня за руку, «Таких фильмов больше не снимают. Черт, да уже и нет таких актеров».

«Я знаю», - согласилась я, «Хотя мне нравятся фильмы с Томом Хэнксом и Мэг Райан…»

«Да, что-то между ними есть, когда они вместе», - улыбнулся он, «Интересно, они когда-нибудь были вместе… в личной жизни».

Я просто засмеялась на это и слегка сжала его руку, надеясь, что он поймет, что я говорю, ‘Мне нравится это свидание, и ты хорошо справляешься’.

«Куда теперь?» - спросила я после небольшой паузы.

«Есть одно приятное место в нескольких кварталах, я думаю, тебе понравится», - сказал он, кивнув вперед, «Ты любишь итальянскую кухню?»

«Шутишь?» - спросила я, «Обожаю. Я живу ради хорошего соуса маринара и моцареллы».

«О, ради их соуса можно умереть», - он улыбнулся шире, обнажая эти сверкающие белые зубы.

По пути в ресторан мы обсуждали любимые моменты из фильма, и когда пришли, Эдвард попросил приятный, тихий столик, незаметно передав администратору свёрнутую купюру.

Он прикоснулся к моей пояснице, когда нас вели к маленькому круглому столику в тускло-освещенном углу. Он отодвинул для меня стул и сел напротив меня, открывая меню.

«Я не из тех парней, кто говорит девушке, что она должна заказать», - сразу же сказал он, «Я считаю это оскорблением. У тебя есть своя голова, и ты можешь заказать для себя. Я люблю женщин, которые могут решать за себя».

Я улыбнулась ему и подумала, что этим замечанием он только что заработал 1000 очков.

«Спасибо, Эдвард», - ответила я, глядя в своё меню, «Я ненавижу, когда мужчина заказывает за меня. Такое чувство, что мне пять лет».

Он широко улыбнулся и слегка кивнул.

Когда пришла официантка, Эдвард заказал для себя обычные спагетти с фрикадельками и «побольше соуса», чесночный хлеб для нас обоих и колу.

Мне понравилось то, что он не пытался впечатлить меня, заказав роскошное блюдо или дорогое вино.

Я заказала то же, что и он, я на самом деле хотела это до того, как он заказал, и потом я мысленно отчитала себя за то, что не была «женщиной, которая может выбрать и подумать сама». Он просто улыбнулся мне, когда официантка ушла, и осмотрелся вокруг.

«Тебе здесь нравится, Белла?» - спросил он, как истинный джентльмен.

«Да, очень», - ответила я, отпив воды, «Здесь уютно. Некоторые рестораны заставляют меня нервничать».

«Я так понял, тебе не нравится шик и блеск», - заметил он.

«Эдвард?» - я посмотрела в его глаза, «Можно я… просто скажу одну вещь… на секунду?»

Он выглядел слегка сбитым с толку, но всё равно сказал, «Конечно».

«Я на самом деле не очень тебе помогла, когда ты спросил сегодня, как ты выдержишь свой уход», - я прекратила играть, потому что это беспокоило меня весь вечер. Он спросил совета, и я его не дала. Я просто топнула ногой и сказала, что он не уйдет… хотя я на самом деле не знала наверняка.

«Белла…» - казалось он немного испугался.

«Правда в том…» - я вздохнула, «Я не знала, что на это сказать. Я не знаю, как помочь тебе с этим, потому что… Я сама не знаю, как я смогу без тебя. Я не хочу думать об этом. Но как твой Доктор я должна была сказать что-то вроде, ‘Ничто не вечно. Ты должен двигаться дальше, жить одним днём. Принять то, что это закончилось. Радоваться тому, что у нас было.’ Херня. Правда в том, что нет ответа. Нам обоим будет больно… адски больно. Но мы должны пережить это… как-нибудь. Эдвард, если ты говорил о самоубийстве серьёзно, тогда я должна перенаправить тебя куда-то».

Он сглотнул, его лицо серьёзно.

«Я не хочу убивать себя, Белла», - прошептал он, «Пожалуйста, забудь об этом. Это было давно. Я покончил с этим. Мне не нужно никуда идти. Я там, где мне нужно быть».

Официантка вернулась с едой, и Эдвард снова перевоплотился.

«Ух ты, выглядит таааак здорово», - сказал он, когда наша еда и кола стояли на столе.

Я просто наблюдала за ним, он подмигнул мне и начал накручивать спагетти на вилку, помогая ложкой.

«Спасибо, Белла», - просто ответил он на мои слова, и я чувствовала, что он говорит серьёзно. Он впился в меня взглядом, и я увидела, он оценил мой ответ, и, я надеюсь, он понял, что мои последние слова были попыткой помочь ему, а не запереть его в какой-нибудь психбольнице.

«Всегда пожалуйста», - я слегка улыбнулась и начала резать спагетти, хихикая, когда Эдвард отругал меня за это.

Ужин был замечательный и весёлый. Я на самом деле чувствовала, будто только что встретила Эдварда, но уже влюблялась в него. Я рассказывала ему о своих занятиях и друзьях. Хотя он не выдумывал никаких историй про мед.колледж или друзей, и я была рада. Я бы расстроилась, слушая истории о том, чего никогда не было… но могло быть.

Он был бы замечательным доктором.

Потом я решила рассказать о своем отце, вместо колледжа. Он не окончил обучение, так что эти истории могли расстроить его. Потом, спустя 10 минут разговоров о Чарли, я подумала, что истории об отце могут расстроить его так же, как и истории об учёбе.

Но Эдвард всегда выглядел заинтересованным, чтобы я не говорила, он смеялся и улыбался там, где нужно.

До того, как я успела понять, мы поели, и Эдвард оплачивал счет, приложив щедрые чаевые. Я была рада, что нам предстоит прогуляться, потому что, когда Эдвард помогал мне встать из-за стола, я почувствовала себя, словно раздувшийся кит.

«Было хорошо», - Эдвард снова шел рядом со мной, на этот раз немного ближе. Он не взял меня за руку, и я начала думать, может я сделала что-то не так.

«Да, ты был прав», - улыбнулась я, «Этот соус лучший».

«Определенно», - согласился он.

Может мне не стоило говорить то, что я сказала, когда вышла из образа. Нет. Это важно. Я должна была сказать это. Мне не стоило так много говорить об учебе… блядь!

«Мне никогда раньше не было так весело на свидании», - сказал он, уже не так игриво.

Я была удивлена, и, когда я посмотрела на него, он улыбался мне, ветер ворошил его волосы, приводя их в еще больший беспорядок… что было еще более сексуально.

«Мне тоже», - призналась я, «На последнем моем свидании, я чуть не захлебнулась колой».

Эдвард смотрел вперед и улыбнулся, слегка усмехнувшись.

Я заметила, что чем ближе мы подходили к моему дому, тем сильнее Эдвард нервничал и напрягался.

«Ты в порядке?» - спросила я.

«Да…» - он быстро взглянул на меня и потом посмотрел вниз, добавив угрюмо, «Да».

Я решила набраться смелости и слегка разрядить обстановку.

«Я всегда так нервничаю в конце первого свидания», - призналась я, «Я всегда испугана, размышляя о поцелуе в дверях. Поцелует, не поцелует… если поцелует, будет ли это здорово… или не очень?»

Эдвард слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

«Думаю, лучше не волноваться об этом…» - продолжала я, «И просто пусть будет… что будет».

«Тебе легко говорить, ты девочка», - сказал он.

«Женщина», - поправила я, «Это вроде как заявление женофоба, не думаешь?»

«Нет, я не пытаюсь быть женофобом», - он улыбнулся шире, «Я просто хочу сказать… женщинам нужно стоять и ждать… мужчина должен делать первый шаг».

«Ну, тогда я меняю правила», - заявила я, «Я не разрешаю тебе целовать меня на прощание. Это будет в моей воле».

«Ты не разрешаешь?» - засмеялся он.

«Нет», - ответила я, широко улыбаясь.

«Хммм…» - усмехнулся он, «Не знаю, нравятся ли мне такие приказы. В скорой помощи обычно я раздаю указания».

«Переживешь», - мне нравилось то, как джентльмену Эдварду не нравилось, когда ему приказывают. Это о многом говорит. Надо будет подумать об этом позже.

Казалось, он немного расслабился, и потом я подумала, какого хрена я только что наделала? Я не так уж замечательно целуюсь, не знаю этих романтических движений… какого черта я буду делать, когда мы подойдем к моей двери? О, Боже! Я буду выглядеть полной дурой.

Наконец мы пришли, и он проводил меня наверх, к квартире, не сказав ни слова, пока мы не пришли сюда, застенчиво глядя друг на друга.

«Я хочу поблагодарить тебя за великолепный вечер, Эдвард Каллен», - сказала я искренне.

«Я замечательно провел время, Белла Свон», - улыбнулся он.

«Надеюсь…» - сказала я, «мы как-нибудь повторим это».

«Мне бы хотелось», - он улыбнулся шире, и его улыбка творила чудеса с моим желудком.

«Мне тоже…» - я не делала никаких движений, чтобы поцеловать его. Это так странно. Такое ощущение, что я не могу сделать это. Словно это слишком рано. Вот дерьмо.

«Ну…» - он колебался, глядя на лестницу, «Я наверно пойду».

«Спокойной ночи», - услышала я свой голос, а в своих мыслях я кричала, ‘ЧТО?!!’

Он выглядел сбитым с толку и сказал, «Спокойной ночи, Белла».

Он начал медленно уходить, и мне стало плохо. Он подумал, что мне не понравилось свидание… что мне не понравился джентльмен, которым он был сегодня. НЕТ! Я должна остановить его!! Я нашла в себе сексуальную, смелую Беллу, стараясь легко заигрывать, как Эдвард в нашу первую встречу.

«Эй!» - крикнула я, и он замер и оглянулся, но не шел обратно.

«Куда это ты собрался?» - потребовала я.

«Я…» - начал он, «Ты сказала…»

«Тащи сюда свою задницу», - я заставила себя сказать это, «Я с тобой еще не закончила».

Он ничего не понял, но молча подошел ко мне.

Не говоря ничего, я схватила его за свитер, обрушила его спину на дверь, и притянула его за свитер, наклонив его так, чтобы я смогла поцеловать эти потрясающие губы.

Я слышала, как он издал пару тихих звуков… удивленные маленькие стоны, когда я раскрыла губы и полностью вдохнула его поцелуй, усиливая его.

Я чувствовала вкус чеснока и лучшего итальянского соуса… я обожала его вкус. [Эдварда]

Я прервала поцелуй, и его тяжелое дыхание обволакивало меня, когда он смотрел вниз, в мою душу.

Передав ему ключ, я попыталась соблазнительно улыбнуться и сказала, «Не хочешь зайти ко мне, Эдвард Каллен?»

Он взял ключ и посмотрел на него… он на самом деле нервничал, словно никогда раньше не делал этого. И потом я вспомнила… он очень долго не занимался любовью без игр или игрушек или приказов… это немного ново для него. Может он боится, что разочарует меня, или что-то такое.

«Белла…» - выдохнул он, грустно посмотрев на меня, «Что если я… не понравлюсь тебе… таким?»

Я знала это. Он такой глупый.

«Эдвард..» - я нежно поцеловала его, «Сейчас я хочу настоящего тебя. И мне понравится это… так же как мне нравишься ты. Не бойся. Верь мне».

«Я верю», - прошептал он, целуя меня, прикасаясь к моему лицу. Он повернулся и открыл дверь, я обнимала его сзади, опустив голову на его мускулистую спину под мягким свитером.

Он взял меня за руку и завел в темную квартиру, целуя меня, он захлопнул и замкнул дверь, закрыв нас внутри.

*****

Прим. автора:

ХА ХА ХА !! Знаю, я нехорошо поступаю, обрывая вас здесь… позволив Эдварду захлопнуть дверь у вас перед носом… простите!! (дьявольская улыбка)
PS – что вы думаете о плане Эдварда, чтобы держать Беллу подальше, когда он уйдет? Как думаете, он способен на это?
И что вы думаете об их первом свидании?

НЕБОСКРЁБ

Среда, День 10.

EPOV

Твою. Мать.

Эти два слова – единственное, что я слышал в своих мыслях на протяжении всей ночи, и когда восходило солнце, они всё еще были здесь. Вчера вечером возле двери Беллы я чувствовал себя как хренов подросток, и я не мог поверить, что испытывал страх, когда она позвала меня и хотела, чтобы я зашел внутрь вместе с ней.

Знаю, это была моя идея… и я хотел этого. Но я не думал, что на самом деле смогу это сделать. Глубоко внутри, я вспоминал, как мы с Таней занимались любовью, и она не казалась так уж довольной мной… а к концу нашей совместной жизни, мы совсем не занимались любовью. Я убедил себя, что изучив все эти действия, трюки и ролевые игры, я стал гораздо лучшим любовником, чем был.

Я думал, что женщинам нравятся эти игры и всё остальное… и может это на самом деле так… но я хотел сделать больше для Беллы. Я хотел по-настоящему заняться с ней любовью, а не играть эти пустые сцены со мной в главной роли, от которых она будет корчиться, вспоминая позже. И как только я предложил это, я испугался, что не смогу, что ужасно разочарую её, не говоря уже о том, что мне будет нереально стыдно.

Я был полностью не в своей тарелке, и я ненавидел это. Я не мог снова стать выдуманным персонажем и использовать свои самоуверенные постельные фразы… и я чувствовал себя грёбаным девственником, таким неуверенным и неуклюжим. Теперь заниматься любовью с ней буду я… а я себе никогда не нравился. Почему я должен понравиться ей? Ей гораздо больше понравится выдуманный я, не так ли?

Я постоянно думал, слишком быстро? Или слишком медленно? Достаточно сильно? Нежнее? Я дрожал с головы до ног, но Белла поразила меня.

Я подозревал, что ей понравится, что я больше не был уверенным и учтивым. Возможно, ей нравилось моё уязвимоё «Я», с её любовью к сломанным вещам, нуждающимся в ремонте. Но она была такой сильной, спокойной, нежной, любящей и подсказывающей. И она никак не унизила меня, и я просто влюбился в неё еще сильнее. Теперь ОНА учила МЕНЯ.

Мы не торопились… всё было медленно и невероятно. Мы дошли до кровати почти через час после того, как зашли домой. Мы сидели на полу в темноте, разговаривали, прикасаясь к друг другу, всё еще полностью одетые. Никогда бы не подумал, что у меня будут мурашки от того, что я глажу пальцы девушки… Я изучил всё её тело… не только лучшие части… А она изучила моё… и мы занимались настоящей, ослепительной, мучительной, страстной любовью. Я на самом деле это чувствовал… казалось, наши души сливаются в одну, и теперь я не могу отделиться от неё, даже если наши тела пойдут по разным дорогам. Я говорю, как девчонка… но я могу описать это только так.

Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Это было за пределами моего сексуального опыта. Это было на уровне… души.

Мы так и не легли спать. Белла заснула несколько минут назад, но моё тело было слишком напряжено для этого. Казалось, я могу пробежать еще 10 миль, если захочу.

Я лежал на животе, положив голову на скрещенные руки, и просто смотрел на неё.

Я никогда не смогу изменить ей с её подругой… я не могу причинить ей боль. Я ранил Таню бесконечное количество раз, и я никогда не пытался извиниться за это. Я не могу поступить так с Беллой.

Перед дверью в квартиру Беллы тоже есть линия. Я пересёк её прошлой ночью и попал в новый мир… мир, в который меня могла пригласить только она, мир, постоянный доступ к которому я не заслужил.

Причинить ей боль сейчас, после всех её стараний, попыток спасти моё тело и душу… уйти таким образом… это будет другая красная линия, которую я пересеку, и буду жалеть об этом вечно. Я не могу постоянно повторять такие глупые ошибки в своей жизни. И я также не могу использовать Элис. После того, как она помогала Белле найти выход для меня.

Я сделаю это методом Беллы. Я честно расскажу ей правду. Может это причинит еще больше боли, но во всяком случае, она будет знать правду. И она не будет ненавидеть меня. Я надеюсь. Это бы навсегда разрушило меня, знать, что она плачет где-то, презирает память о нас.

Позже, днём, когда она проснулась, я приготовил ей ланч и попросил о терапии на целый день. Она была удивлена и слегка забеспокоилась, может она подумала, что мне не понравилась наша особенная ночь.

Во-первых, я сказал ей насколько меня изменила прошлая ночь… и я поблагодарил её за уверенность и помощь, не говоря уже о терпении во время всего этого. Должен заметить, она вела себя так, словно не понимала, о чём я говорю, и сказала мне в ответ, что я был великолепен. Я решил не спорить с ней и оставить это как есть. Она сказала, что наслаждалась этим так же, как и я… но я уверен, всё удовольствие получил только я.

Я рассказал ей всё о пожаре и, к своему стыду, очень долго рыдал в голос. Она сидела рядом, обнимала меня, позволив мне плакать сколько я захочу. Она даже рассмешила меня тем, что купила мне набор носовых платков и сказала, что они лучше, чем бумажные салфетки.

Я описал ей каждую деталь той ночи, когда я сидел рядом с Кэти в больнице, мне нельзя было прикасаться к ней, а она плакала и звала маму, и я умолял её не плакать, потому что солёные слёзы ранили её обожженное лицо.

Потом я рассказал ей, как кричал на докторов, чтобы они дали ей больше болеутоляющего, чтобы дали ей что-то, чтобы она заснула, потому что моё сердце уже не выдерживало всего этого.

И потом, несколько часов спустя, когда встало солнце, а я плакал рядом со своей спящей дочерью, приехали Бен и Анджела, как раз вовремя, чтобы услышать от полиции, что тело их дочери было найдено в развалинах нашего дома, и она мертва.

Я рассказал ей об ужасе, который я испытывал, когда рассказывал своей малышке по телефону, как открыть окно, стараясь оставаться спокойным, наблюдая, как пол под ней начинает пропадать в языках пламени.

Знаете, насколько это безумно… видеть, как пожарник держит в руках твою дочь и говорит, что она в порядке, и они поднимаются наверх… и твоё сердце снова бьётся, когда ты понимаешь, что случилось чудо… и потом гремит взрыв… и пока ты еще не можешь снова посмотреть туда… ты можешь слышать как пожарник и твоя дочь кричат?

Не говоря уже о чистейшей ёбаной агонии, когда ты слышишь, как твоя трёхлетняя дочь кричит от боли, которой она никогда не знала, и не должна была знать – никогда, пока её тело горит… и ты молишься Богу, кричишь, чтобы горящий пожарник не выронил её в своем полуживом состоянии… и пожарник на крыше продолжал поднимать их наверх так быстро, как может, чтобы они смогли помочь твоей малышке… и потом страшные моменты ожидания… ожидания слов, что она выжила… или погибла.

Единственный момент горько-сладкой радости, который я испытал в ту ночь, это когда из рации донёсся голос пожарника, «Девочка жива!» - счастливо кричал он, «Она всё еще жива!»

Я оживил всё это в памяти… для Беллы. И она никогда не сдалась и не сказала мне прекратить свою ужасную историю. Она была здесь для меня. Как я мог даже просто думать о том, чтобы ранить Беллу изменой с её подругой? Меня тошнило от одной мысли об этом.

Я до сих пор не знаю, как Таня задохнулась дымом, когда Кэти проснулась и ответила мне. Вскрытие показало, что она умерла до того, как пламя достигло её. Причиной пожара были проблемы с электричеством. Ночник пытался сказать мне после того, как я уложил Кэти спать… но я не придал этому значения. Я всё думал о Тане, и не обратил внимания на это маленькое предупреждение.

Я постоянно говорил, что я должен был вытащить её… а Белла постоянно говорила мне, что это не моя вина… что если бы я не позвонил… Кэти бы тоже погибла… и иногда случаются ужасные вещи. И иногда, что-то хорошее можно вынести из этого.

После нескольких часов разговоров, Белла обнимала меня одной рукой, моя голова лежала на её плече, и я наконец спросил.

«Ты на самом деле думаешь, что мои отношения с Кэти… испорчены?», - я ненавидел, что меня до сих пор беспокоили её слова.

Она обняла меня крепче и вздохнула.

«Иногда я думаю, насколько всё это тяжело для неё», - сказала она, «И мне больно представлять себя на её месте. Во-первых, она прошла через ужасную, болезненную ночь. Потом она узнаёт, что её мама погибла. Затем ей нужно мириться с тем, что она местами обгорела. Я уверена, она видела боль в твоих глазах, когда ты смотрел на неё… и еще взгляды мед.сестёр и докторов… Я уверена, в какой-то момент… она увидела своё отражение. И пожарник, который погиб, спасая её… может она думала, что всё это её вина. И потом, какое-то время спустя, её отец тоже бросает её. Должно быть это только убедило её».

«Я сказал тебе, почему я ушел! Я не хотел!» - я сел прямо и сжал кулаки, уставившись на них. Я знал, она права… но я не хотел, чтобы это было правдой.

«Но никто никогда не сказал Кэти, почему ты ушел, не так ли?» - спросила она.

«Они сказали ей, что мне нужно было уехать, чтобы работать, чтобы она смогла вылечиться», - объяснил я холодно.

«Эдвард, дети не всегда верят тому, что им говорят», - пояснила она, «Иногда они выдумывают свои собственные причины. Я на самом деле считаю… что Кэти думает, ты ушел потому что она так сильно обгорела и не была больше красивой. Она видела какие у неё красивые родители… и может она думала, что больше не нужна, потому что потеряла свою красоту».

«Это чушь собачья!» - прорычал я, ненавидя это. Но Белла была спокойна и продолжала.

«Или… может она думает, что она виновата в том, что Таня погибла», - сказала Белла, и это что-то, о чем я никогда не думал.

«Может она думает, что если бы она разбудила свою мать в ту ночь, когда ты сказал ей, может она была бы жива сегодня… и может она думает… что ты злишься на неё, за то что она не сделала этого», - сказала Белла, и я не мог ничего сказать, мои ноги начали дрожать.

Мне стало плохо… Господи Боже, Белла может быть права… может Кэти думает именно так… она может винить во всем себя… прямо как я.

Я вспомнил её слова в ту ночь, когда она подняла трубку… «Ты злишься, папочка?»

Я побежал в ванную и меня стошнило прямо при Белле, потому что я даже не успел закрыть за собой дверь. Я ненавидел заставлять Беллу переживать это… но она не убегала от этого… или от меня.

Она стояла сзади, гладила меня по волосам и спине, говорила, что ей жаль… всхлипывала и плакала про себя. Она ждала, пока я не найду силы встать, и протянула мне полотенце, пока я чистил зубы, стоя на ватных ногах, размышляя, что мне теперь нужно сделать, чтобы впечатлить её, после того, как я сделал из себя полного дурака.

Но потом пришло странное чувство. Мне не нужно впечатлять Беллу, или делать так, чтобы она думала, что я какой-то секс-бог или Казанова… с ней я могу быть собой. У меня не было этого чувства несколько лет, ни с одной женщиной.

Когда я вернулся в гостиную, Белла снова села рядом со мной, положила мою голову на своё плечо, гладя меня по волосам, и начала говорить тихим голосом, «Думаю, Кэти так же больно, как и тебе, Эдвард. И я уверена, Бен и Анджела любящие люди, но её страдания закончатся только, когда ты придёшь к ней… и объяснишь всё… и скажешь ей, что ты всегда любил её и всегда будешь любить. И что всё это не её вина. Только ты должен сказать ей это глаза в глаза. И может тогда, вы оба начнёте заживать».

Я хотел поехать… прямо сейчас… и взять Беллу с собой. До Флориды всего пара часов на самолете. Это мой единственный шанс. Виктория никогда не разрешит мне навестить дочь, когда моё время с Беллой закончится. У меня осталось четыре дня до возвращения. Но могу ли я теперь вот так просто появиться и снова исчезнуть из жизни Кэти? Это причинит ей еще больше боли, и по-настоящему убьёт меня. Если я вернусь к Кэти, я никогда не уеду. И Виктория придёт за мной… и расскажет Кэти, кто я… и потом она убьёт их… и притащит меня обратно. Я видел на что она способна… и я никогда не позволю ей приблизиться к моей дочери.

Думаю, я показывал какой-то дискомфорт, потому что Белла сказала, «Шшшш, ладно… не думай об этом прямо сейчас. Ты можешь поехать к ней, когда захочешь. Когда будешь готов. Никто не сможет остановить тебя, когда ты будешь готов».

«Можно мы теперь поговорим о твоих родителях?» - спросила она, желая перейти от одной больной темы к другой.

«О мудаках?» - спросил я немного зло, не двигаясь с её плеча, «Конечно, почему нет? Всё равно сегодня типа как блядски безумный день».

«Что конкретно случилось… у них с Таней?» - спросила она с любопытством, «То есть, ты сказал, что они встретились однажды… и она им не понравилась… и они сказали тебе бросить её, или они откажутся от тебя? Это немного сильно для меня. Что она такого сделала?»

«Я не знаю», - сказал я, всё еще настолько же шокированный, как и тогда, «Мои родители приготовили замечательный ужин, или приказали его приготовить, и пригласили нас, и они оба обняли меня так, как никогда раньше не обнимали… и потом я познакомил их с Таней, и они напряглись… казалось, моего отца чуть не стошнило! Он даже закрыл рот рукой и умчался из комнаты. Я думал, что они резко обращались с ней, но моя мать сказала, что я не понимаю… и она старалась быть вежливой с Таней, но её лицо было… словно камень! Мой отец вернулся на минуту за обеденный стол, в середине ужина, и потом снова подскочил и ушел, сказав, что не может сделать этого. Она даже пяти слов ему не сказала!
Потом пришел Джозеф и попросил подняться в кабинет отца. Тогда он сказал мне, что не хочет видеть Таню в своем доме. Он спросил, насколько я серьёзно отношусь к ней, и я сказал, что люблю её… я хотел жениться на ней, после окончания учебы.
Казалось, ему снова стало плохо, и он сказал, что я не могу жениться на ней, что я должен найти другую, любую другую. Я послал его на хуй, и он вышел из себя, и сказал, что если я не порву с ней, он перестанет считать меня сыном… и я буду сам по себе. И никогда не смогу вернуться сюда.
Я не мог поверить в это… до сих пор не могу. Но он был серьёзен. Я забрал Таню и ушел… и я сказал матери, что сказал Карлайл. Она сказала, что согласна с ним, и снова, что я не понимаю.
Я ушел и поклялся, что не вернусь сюда. Я бы скорее умер от голода. Я ждал всю жизнь… ждал какого-нибудь одобрения от них, или внимания. Наконец, казалось, что они хотят стать частью моей жизни… и потом они вылили на меня это дерьмо. Это была последняя капля».

«Это странно», - сказала Белла, размышляя о том, что я только что сказал ей, «Твой отец не знал её раньше? Мне так показалось… сразу, как он увидел её… она ему не понравилась».

«Нет, мой отец не знал её до этого», - нахмурился я, удивляясь, почему Белла так подумала, «Они никогда раньше не встречались».

«Ты уверен?» - спросила она.

«Да, я уверен», - сказал я, по большей части уверенный в этом.

«Ты не понимаешь…» - произнесла Белла слова моей матери, «Она не просто не понравилась им, здесь что-то еще…»

Теперь я тоже об этом думал, и пока я не зашел далеко, Белла сказала, «И я заметила, тогда ты боролся в ответ. Ты послал отца на хуй. Мне бы хотелось вернуть в тебя эту силу сейчас».

«Сейчас я другой, Белла», - признал я, «Во мне не осталось той борьбы. С тех пор со мной случилось много дерьма».

«Я знаю, малыш, я знаю…» - мягко сказала она, целуя мои волосы, «Понадобится время, чтобы вернуть это… но ты сможешь».

Конечно… между доставкой пиццы и встречами с Рэйвен… не говоря уже о съёмках в серии фильмов о мужской боли.

«О, Виктория, я приду позже… я иду на встречу к своему Доктору, чтобы научиться бороться против тебя. Я недолго».

Я выдохнул, мне не хотелось сейчас спорить с Беллой. Ненавижу признавать это, но мне нравилась сегодняшняя терапия. И мне нравились пальцы Беллы в моих волосах, её ногти легко массажировали мою кожу.

«Я знаю», - сказал я, надеясь, что она оставит это.

«И что случилось, когда ты… вернулся?» - спросила Белла.

«На деньги, которые я занял у бандитов, Кэти восстановили внутренние органы, и она могла дышать сама. Она ненавидела дышать через трубки. И я снова мог прикасаться к ней. Это был один из лучших дней в моей жизни. Я расцеловал каждый сантиметр её лица, и она целовала меня в ответ».

Я чуть не расплакался снова, но сдержался, прокашлялся и продолжил.

Я всхлипнул, пропустив только одну слезу, Белла не могла видеть это.

«Когда настало время вернуть долг, я не знал, что делать. Бен и Анджела вернулись во Флориду, но я не мог снова просить помощи у них, не после того, как убил их дочь, и сжёг их внучку».

«Эдвард…» - прорычала Белла, ненавидя то, что я продолжал винить себя.

«Помимо этого, у Бена были проблемы на заводе. Он делал всё возможное, чтобы спасти положение. Они делают пластмассовые вешалки, думаю, это не большой бизнес. А если бы он изготовлял игрушки для секса, он был бы биллионером. Боже, этот мир ужасен».

«Продолжай, Мистер Позитивный», - Белла ворошила мои волосы.

«Я чуть не ограбил банк», - признался я, «Я собирался взять игрушечный пистолет Кэти и подойти к кассиру с запиской. Я даже написал её. Но на пути к банку я понял, что не могу. Я струсил. К тому же, меня скорее всего пристрелили бы или заперли в тюрьме. А я не хотел этого. Кэти бы узнала, обо мне писали бы в газетах… и это бы не остановило тех парней, которые хотели вернуть деньги».

«Однажды ночью», - сказал я, «Я увидел этих парней в больнице… они искали палату моей дочери».

Я всхлипнул, стараясь сдержаться.

«Я не знаю, хотели ли они украсть её, чтобы заставить меня заплатить, или ранить её… но мне было плевать. В любом случае, мне нужно было увезти её отсюда. Я завернул её в пару одеял и тайно вынес её из больницы. Бог знает, как мне это удалось, что никто меня не остановил. Но это как раз о том, насколько безумен этот мир. Никто не остановил меня. Я мог быть кем угодно, но никто не остановил меня. Я до сих пор в ярости от этого!»

«Ближайшее место, куда можно было пойти – дом моих родителей», - сказал я без эмоций, «Если эти парни преследовали меня… я должен был поторопиться и доставить её в безопасное место… и быстро. Так что я проглотил всю свою тупую гордость и пришел к ним. Я постучал в дверь, и моя мать открыла. Я держал Кэти на руках, слава Богу, она спала, потому что моя мать посмотрела на неё и на меня… и чуть не закричала… и захлопнула дверь. Она, блядь, захлопнула дверь перед моим носом… перед носом Кэти! Потому что Кэти не была красива… или идеальна! Вроде как, если ты жена доктора, ты должна переносить вид ожогов или ран, или болезни…»

Я остановился на мгновение, стараясь успокоить свой гнев на мать, перед тем как перейти к отцу.

«Я разбудил Кэти, когда начал бить ногами в их дверь, стучать и кричать. Я потерял контроль над собой», - сказал я, снова чувствуя слезы в глазах, «Я напугал Кэти, и она плакала, пока я орал в ярости и сам плакал. Я сказал им, что не хочу заходить… но если они просто смогут… взять её и позаботиться о ней в его больнице… я буду должен им всю свою жизнь… я сделаю всё что угодно. Мой отец включил интерком, не отважившись даже высунуться, и сказал, ‘Уходи, Эдвард. Мы не можем помочь тебе. Забирай Кэйтлин и уходи… сейчас же’. И это всё. Меня прогнали, словно я просил ёбаной помощи для себя! Потом я позвонил Бену и Анджеле. Они сели на первый же самолет и прилетели за ней».

«Подожди», - сказала Белла, «Они знали её имя?»

«Да».

«Эдвард, они знали её имя», - снова сказала она.

«И?»

«Если тебе плевать на ребенка твоего забытого сына, тогда почему ты знаешь её имя?» - спросила она, «Эдвард… я думаю… они заботились. Я не знаю, почему они так поступали… но думаю, ты чего-то не знаешь в этой истории».

«В какой истории?» - спросил я, «Они мудаки, просто и понятно».

«Я так не думаю, Эдвард», - Белла встала, выглядя возбужденной, и посмотрела на меня, «Думаю, нам нужна эта история целиком. Если они хоть немного похожи на тебя, то они не рассказали тебе всё и сразу… но мы должны поговорить с ними».

«Я не имею с ними ничего общего», - мне не нравилось, что Белла говорит это.

«Эдвард…» - она пристально посмотрела на меня, «Помнишь твой трюк, чтобы отталкивать от себя людей?»

ПОМНИШЬ? Я ТОЛЬКО ВЧЕРА ДУМАЛ О ТОМ, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЭТО С ТОБОЙ.

«Ну, и что?» - я отвел взгляд.

«Думаю, твои родители поступают так с тобой… но нам нужно узнать, почему», - она звучала как героиня серий о Скуби Ду.

«И как ты собираешься сделать это?» - я чуть ли не фыркнул.

«Позвонить им», - просто сказала она, взяла свой блокнот и начала писать.

«Нет, Белла», - сказал я сквозь зубы, «Ты НЕ позвонишь им».

«Чего ты так боишься, Эдвард?», - она остановилась и положила блокнот на стол, села на пол у моих ног, взяла мои руки в свои, её взгляд полон сострадания и любви.

«Они не будут говорить с тобой, даже если ты позвонишь», - предупредил я.

Она сделает это, я знал. Это в стиле Беллы.

«Я знаю, тебе больно… от их отказа от тебя и Тани… и даже Кэти», - осторожно сказала она, глядя вверх на меня, гладя большими пальцами мои руки, «Но здесь должно быть что-то еще. Так же как Кэти думает неправильные вещи о твоем отсутствии, ты можешь думать неправильно о том, почему твои родители не с тобой сейчас. Если ты поговоришь с ними, может ты поймешь, что это не твоя вина. Как я и сказала, дети всегда берут вину на себя. И ты делаешь именно это. Ты должен понять, иначе ты никогда не забудешь об этом».

«Я никогда не хотел, чтобы Кэти была одна, как я… чтобы о ней заботились другие люди. Я так старался, чтобы у неё была семья, которой у меня никогда не было. И я всё испортил… и теперь у неё нет ни меня, ни Тани», - мой голос сорвался.

«Пора прекратить оплакивать прошлое, Эдвард», - сказала она, её голос увереннее теперь, «Слёзы ничего не изменят. Действия изменят. Нам нельзя тратить впустую последние четыре дня. У тебя больше не будет столько свободного времени. Используй это. Давай начнем действовать, Эдвард. Давай попробуем».

«Что если всё пройдет не так?», - мой голос был таким испуганным и слабым, я ненавидел это.

«Что если всё пройдет так?» - возразила она, заткнув меня, «Так много вещей прошли не так с тобой… у меня есть чувство, что теперь всё должно быть правильно. Но это не упадет в твои руки, Эдвард. Ты должен поднять задницу и бороться за это. Бороться за Кэти, если ничего больше нет. Пусть она будет твоей бронёй. Перестань бояться. Я с тобой. Ты больше не один».

Я был таким испуганным, но слова Беллы заставили меня почувствовать смелость… силу.

Наконец, после долгой паузы я прокаркал, «Что мы сделаем сначала?»

«Завтра… мы сделаем большой шаг вперед», - уверенно заявила Белла, «Твои родители придут сюда».

«Что?» - я чуть ли не кричал, выпучив глаза на неё.

«Я позвонила им… вчера, после того, как ты ушел», - призналась она, «Я хотела позвонить кому-то, кто заботится о тебе… и мне пришлось позвонить им. Они родили тебя, они должны как-то беспокоиться о тебе».

«Ты говорила с ними?» - я встал, глядя вниз на неё, она не двигалась с пола.

«Я говорила с Джозефом», - спокойно сказала она, «Я сказала, что думаю, они должны прийти и поговорить обо всём. Он был очень мил. Он согласился со мной. Он сказал, что поговорит с ними, и даст мне знать, придут ли они. Полчаса спустя он перезвонил и сказал, что они придут завтра. Я думала, что подожду, когда они придут, привяжу тебя к креслу и завяжу глаза, когда они зайдут… но подумала, что это несправедливо. Ты должен быть подготовлен. Я не хочу предавать твою веру».

Несмотря на то, что я хотел предать её и изменить ей с Элис. Я дерьмо. Я не заслужил эту девушку.

«Ты сказала Джозефу… кто я?» - спросил я, моля Бога, что она не сказала.

Она нахмурилась, «Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? Я знаю, он как отец для тебя. Я даже спросила его прийти с Кэтрин, но он сказал, что скорее всего это плохая идея».

«Ага, мои родители никуда не ходят с прислугой!» - сказал я горько, повернувшись к ней спиной, но не мог остановить себя.

«Но наверно тебе придётся привязать меня к креслу, когда они придут», - неожиданно я занервничал, а они придут только завтра.

«Я встану перед дверью, если ты захочешь выскочить», - улыбнулась она, «Пойдет?»

«Ты останешься со мной, Белла?» - спросил я, чувствуя себя пятилетним, «Я не хочу быть наедине с ними».

«Если хочешь, то да», - согласилась она.

«Почему они придут?» - размышлял я вслух, «Им всегда было похуй. Они даже не перезвонили тебе сами».

«Ну, это хороший вопрос для них», - Белла говорила, словно моя воспитательница в детском саду.

«Я не буду с ними вежлив, Белла», - предупредил я.

«Ничего», - она пожала плечами, «Говори всё, что хочешь… всё, что чувствуешь. Ты не должен прикидываться. Но должен сказать всё. Потребовать, чтобы они объяснили, почему так обращались с тобой».

«Это точно», - услышал я свой голос, и из моих слов сочилась сила.

Белла поднялась и обняла меня, положив щеку на моё сердце, «Я так горжусь тобой,Эдвард. Ты гораздо сильнее, чем думаешь».

«Ты делаешь меня сильным, Белла», - я закрыл глаза и обнял её крепче.

«Нет, Эдвард», - она посмотрела на меня, «Ты не можешь набраться силы от меня. Если мы разойдемся, ты будешь думать, что у тебя не осталось сил. Твоя сила внутри ТЕБЯ… не забывай это. Она всегда у тебя… со мной или без меня. Хорошо?»

Я улыбнулся и снова влюбился в неё.

«Хорошо, Доктор Белла», - согласился я.

«Спасибо, Эдвард», - она снова прижалась ко мне, «За то, что согласился. Я знаю, как тяжело это для тебя».

Я вздохнул и попытался придумать, что сказать. Я не хотел видеть их, или даже говорить с ними, но я сделаю это для неё, если она думает, что это как-то поможет мне. На самом деле, я думал, что Белла просто станет свидетелем их ненависти ко мне. Я готовил себя к их отвращению и безразличию… но тогда… почему они согласились прийти?

Мне не нравилось быть таким неуверенным, и мне стало плохо, когда я подумал, что завтра они будут сидеть здесь, стараясь быть вежливыми, и попытаются оправдаться.

Я знал, даже если они придут и рассыпятся в извинениях, это не спасет меня от клетки Виктории… и я не надеялся на спасение… но в одном Белла была права. Они должны объясниться. И у меня больше никогда не будет шанса поговорить с ними. Я должен использовать эти четыре дня, чтобы найти хотя бы какие-нибудь ответы.

Но глубоко внутри, я всё еще боялся, не знаю почему, но всё равно. Мне нужна Белла. Как я смогу посмотреть на них… говорить с ними? Белла могла бы быть посредником между нами, и это очень успокаивало меня.

«Пойдем, прогуляемся», - Белла взяла меня за руку и улыбнулась, зная как воздух и солнце оживляли меня.

«Спасибо, Белла», - сказал я, когда мы подошли к двери, «Спасибо, что предупредила меня о них. Если бы ты завязала мне глаза и приковала к креслу, а потом впустила их… это наверно убило бы меня».

«Я знаю», - она вздрогнула, «Я ненавижу то, что даже думала об этом… я думала, ты не согласишься… но потом… если бы я сделала так… я бы на самом деле была как Виктория… и Рэйвен. Если бы я поступила так, это было бы хуже всего того, что они делали с тобой».

«Ты права», - согласился я, «Так что… спасибо, за уважение».

«После прошлой ночи, я ДОЛЖНА уважать тебя», - она улыбнулась этой пылкой улыбкой, выдернула меня за порог и захлопнула дверь.

НЕБОСКРЁБ

От переводчика :
На этот раз вам придётся мириться с моей корявой болтовнёй, а не с переводом.

Дело в том, что фик этот уникален еще и тем, что в нем есть глава, которая начинается такими словами

NOTES: THIS CHAPTER IS NOT TO BE TAKEN SERIOUSLY. ANY REVEALS MADE HERE ARE NOT TRUE, NOT REAL. READ ON TO CHAPTER 22 NEXT TO SEE FURTHER. READ THIS WITH A SENSE OF COMEDY. THIS POST WAS A MISTAKE AND I CORRECTED IT NEXT CHAPTER. READ ON AND TRUST ME. THANKS !

Что в переводе значит, что эта глава не должна восприниматься всерьёз. всё, что в ней происходит - не является правдой. Продолжайте читать дальше, а это воспринимайте с юмором. Этот пост - ошибка, исправленная в след. главе.

Все, кто читал оригинал, были поражены до мозга костей. И, начиная переводить этот фик, я уже думала, что я буду делать с Этой Главой. Долго мучилась. Решила, что найду вам ссылку на чужой перевод именно на эту главу. Потому что её переводить я не хочу. И не буду. Но к сожалению, все переводы, что известны мне, не ушли дальше меня. Что мне удивительно. Но это ладно. Где-то есть компания, которая перевела дальше меня, это факт. Но я их не нашла... Если кто-то знает, где есть перевод 21 главы, можете оставить ссылку в комментариях, или прислать мне, я вставлю сюда.

Но если нет... я объясню.

Глава начинается точно также, как 22ая. Только она полностью от имени Беллы.

Карлайл и Эсме пришли к Белле. И начали объяснять, ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО. И оказалось, что они... вампиры. Да. Кхм. Вампиры.

Семья Карлайла - старейший род вампиров, в котором есть традиция, чтобы продолжить род, - когда у них рождается ребёнок, они растят его, ждут, когда он найдет себе жену/мужа, родит ребенка и тогда его обращают в вампира, и он растит своего ребёнка по той же схеме. Карлайл и Эсме родили Эдварда, Карлайла превратили в вампира, заперли в особняке отца. Эсме приехала выяснить, что случилось, и Карлайл укусил её. Но не убил. Вот. Они вампиры. Да..

Дед Эдварда говорил, что он особенный, хотел его себе. Карлайл и Эсме следили за ним издалека, отдав на воспитание Кэтрин и Джозефу. Сами воспитывать не могли, ибо жажда крови.

Когда они пригласили Эдварда и Таню к себе, они хотели начать всё заново, обрести сына и т.д. Но вдруг с Карлайлом приключилась такая штука - кровь Тани "пела" для него. Ну и вы понимаете последствия. Он немного потерял рассудок тогда, пошел на крайние меры и выгнал сына.

Потом дед начал гонятся за Эдвардом, но не мог найти, ибо даже его родители не знали, где он (он тогда жил на улицах или в общаге с Таней). И знать они не должны были, ибо дед, естественно - Аро, и сам бы всё через них узнал. В конце концов, туда-сюда, Карлайл убил Аро. Кровь Кэти для него пела еще громче Таниной. Поэтому он не помог в ночь пожара и даже не вышел.

Не знаю, вроде остальное не особо важно... но если что-то не понятно, пишите - отвечу. В след. главе вы поймете, почему невозможно было игнорировать эту.

Прошу никого не разочароваться, всё встанет на свои места. Поверьте.

О, и еще. В конце 21ой главы автор написала -
"Поверить не могу, что все думали, что я написала про инцест между Таней и Эдвардом!! LOL.. Вы, ребята, на самом деле думали, что я БОЛЬНАЯ!!! Клёво!! LOL!!"

НЕБОСКРЁБ

BPOV

Четверг, День 11.

Вчера вечером Эдвард был комком нервов [ваще, можно так сказать?..], и сегодня не лучше. С тех пор, как я сказала ему, что придут его родители, он мог есть только соленые крекеры. Он сказал, что всегда нервничал в их присутствии, даже в детстве, потому что они редко появлялись дома.

Я знала, это как еще одни тест для Эдварда. Каждый раз, когда они приходили домой, он старался быть тем, кого они хотели увидеть… надеясь, что они примут его и полюбят… и они всегда уходили слишком скоро. Он снова это делал… надеясь, что на этот раз они захотят его.

Было приятно видеть надежду в его глазах… хотя бы.

Ему снились кошмары, и я обнимала его, как и в ту ночь, когда я подарила ему майку. Этой ночью мы не занимались любовью и не играли в игры. Он на самом деле не хотел этого, в этом состоянии. И он рассыпался в извинениях, но я сказала ему заткнуться… Я сказала ему, что я устала, и что всё нормально. Если мы передохнём одну ночь, мы не перестанем быть любовниками, и я сказала ему об этом. Казалось это успокоило его, и он попытался заснуть, положив голову мне на грудь, и я играла с его волосами, нежно обняв его другой рукой.

Я ненавидела слышать его кошмары… он не рассказывал мне о них, но я могла и сама догадаться.

«Нет, пожалуйста…», - умолял он, задыхаясь, «Почему? ОТЕЦ!!»

Это первый. Думаю, это ночь, когда его родители познакомились с Таней.

Я уговорила его снова заснуть, и он наконец снова уснул… и потом начался следующий сон:

«Почему вы так поступаете?!!» - кричал он, «Что я такого натворил?!! Таня умерла, ПОЖАЛУЙСТА!! ОТЕЦ!! Ради Бога, она же всего лишь ребёнок!! Ёбаные убийцы преследуют нас, ПОЖАЛУЙСТА – МАМА!!!!»

Мне пришлось несколько раз встряхнуть его, чтобы он проснулся. Он чуть не ударил меня, когда приходил в себя, он был весь мокрый… дрожал… потом плакал и снова извинялся передо мной.

Я ненавидела видеть его слёзы и, прижав его к себе изо всех сил, я задумалась, такая ли хорошая идея была пригласить его родителей. Посмотреть только, что это делает с ним. Но потом психиатр во мне сказал, - НЕТ, Белла. Будь сильной. Эдвард должен посмотреть в лицо своим страхам и демонам. Он слишком долго бежал от них. Он должен видеть их насквозь. Просто будь рядом с ним, успокаивай его. Это всё, что ты можешь сделать.

Думаю Эдвард поспал всего… минут десять этой ночью. И теперь он пялился в телевизор, смотрел мультики и громко жевал крекеры. Было уже около часа, они скоро приедут.

Он не сказал мне ничего конкретного, но он ушел на рассвете и вернулся с пятью разными наборами одежды, пробуя на себе каждый… снова и снова.

Он хотел произвести хорошее впечатление… и это давало мне небольшую надежду. Он уже было решил надеть галстук, и хотя он выглядел очень в стиле GQ, я подумала, что это слишком, и он снова переоделся.

Наконец, он остановился на простых серых брюках и белой рубашке с длинными рукавами, первые две пуговицы расстегнуты. Официально и небрежно в одно и то же время. Он побрился и от него невероятно пахло, когда он вышел из ванной, жалуясь по поводу своих «блядских» волос. Я сказала ему, что его блядские волосы превосходны, и чтобы он не трогал их. Он хотел зачесать их назад с помощью геля, сказал, что так будет «опрятней». Я не позволила этого и спрятала все его средства для волос.

Потом мне пришлось шесть раз подтвердить, что я не вижу его шрамов под белой рубашкой, и он наконец поверил мне и расслабился… вроде как.

Я продолжала мягко убеждать его, что ему не нужно прикидываться чем-то или кем-то еще, чтобы впечатлить их. Они должны извиниться перед ним, а не наоборот. Но я могла понять его страхи.

Когда я вышла из ванной, он сидел на диване, закинув голову назад, глаза закрыты. Он не храпел, как большинство мужчин… я улыбнулась довольная, что он хоть немного отдохнет перед их приходом.

Я оставила его одного, и прошло всего 20 минут, когда он снова начал говорить во сне. О нет, только не еще один кошмар! Бедняжка!

Я подошла к нему, его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону… его глазабыстро двигались под закрытыми веками… он снова тяжело дышал.

«Просыпайся, Эдвард…» - громко сказала я, встряхивая его, пока он не подскочил, открыв глаза, удивленно и ошарашенно глядя на меня.

EPOV

Я резко выдохнул, увидев Беллу, моё сердце вырывалось из груди. Она улыбнулась, и это успокоило меня… и сказала, «Тебе снова приснился кошмар, малыш. Ты в порядке?»

«Что?» - выдохнул я, ища глазами своих родителей… я сидел на зеленом диване, где несколько минут назад сидел мой отец, «Где мои родители?»

«Они еще не пришли», - терпеливо сказала Белла. Она сдаст мне в психушку, пока наше время не закончится, я просто знал это. Не то, чтобы я не заслужил этого.

Я сидел на диване, и их здесь не было. Так же как и моего распятья из ложек. Блядь. Только не говорите мне…

«Твои родители должны скоро прийти, не могу поверить, что ты заснул», - она улыбнулась, добавив, «Хотя, ты же почти не спал прошлой ночью».

Это было неправильно… мне стало плохо… и этот странный сон… может он что-то значит…

«Белла?» - я встал, подошел к ней и взял её за руки.

«Эдвард, пожалуйста, не бойся», - она погладила меня по щеке, нахмурилась и сказала, «Ты весь мокрый. Подожди. Я принесу тебе воды со льдом…»

«Я передумал», - прямо сказал я, ожидая её возражений, «Я не хочу видеть их… и даже слышать, что они хотят сказать. Им нет прощения… они не скажут ничего, что заставит меня чувствовать себя лучше. Я не хочу их. Они не нужны мне. Они не любят меня. Как они могут, после всего того, что они сделали? Пусть они остануться мёртвыми, Белла, пожалуйста. Я не хочу слышать то, что они хотят мне сказать. Правда в том… что их не было рядом, когда я по-настоящему нуждался в них».

И на этом раздался стук в дверь. Я напрягся и почувствовал слёзы в глазах, когда Белла слегка повернулась к двери. Я схватил её за руки и молил её одним взглядом, медленно мотая головой, надеясь, что она услышит меня.

Я не могу пройти через это еще раз… видеть их, смотреть им в глаза. Сон казался таким реальным… кроме тупой херни на счет вампиров и прочего. Откуда это взялось?

Она колебалась и думала об этом, когда я взял её лицо в свои руки и нежно сомкнул губы на её нижней губе, мои глаза всё еще открыты, чтобы она видела моё решение. Мне было грустно от её беспомощного выражения лица, и я беззвучно поцеловал её верхнюю губу.

Она закрыла глаза и задрожала, а я пытался извиниться свои взглядом… я на самом деле не пытался переманить её на свою сторону поцелуем. В дерь снова постучали, и я отпустил её… глядя вниз… позволив ей решать, что делать.

«Мисс Свон?» - прозвучал голос моего отца, и я напрягся еще больше.

Белла взглянула на дверь и потом на меня… Я поднял взгляд на неё, и когда наши глаза встретились, она накинулась на меня и крепко обняла, и я повторил её движения.

Мы просто вцепились друг в друга, и через еще пару попыток, стук прекратился… и я услышал голос своей матери за дверью.

«Эдвард…» - она чуть ли не рыдала, «Я понимаю… и мне жаль. Мне так жаль».

Я услышал Карлайла, «Пойдем, Эсме», - и было слышно, как они спускаются по лестнице.

Я ненавидел чувствовать себя ублюдком в этой ситуации, но мне уже было легче, когда я услышал, как они завели машину внизу и уехали.

Белла вздохнула и сказала, «Ну, это было очень смело с твоей стороны, Эдвард».

«Я знаю, что делаю, Белла», - я выглянул в окно, чтобы убедиться, «Поверь мне… ты понятия не имеешь, какой безумный сон про них мне только что приснился… Я просто не хочу, чтобы они пытались оправдать себя! Они обращались со мной, как с куском дерьма – мне плевать на их чертовы мотивы. Я не хочу, чтобы они плохо говорили о Тане… не думаю, что я выдержу это, Белла. Я наверное потерял бы контроль над собой и ранил бы их».

«Ладно, Эдвард, успокойся», - она снова обняла меня, «Я не буду принуждать тебя делать что-то, к чему ты не готов. Но, Эдвард… они перезвонят… и вернутся».

«Я знаю, ты хочешь, чтобы они спасли меня», - сказал я, видя боль в её глазах, «Мне жаль. Но я не хочу, чтобы они спсали меня. Я лучше вернусь к Виктории».

«Эдвард…», - она мрачно посмотрела на меня, «В любом случае, ты должен знать правду».

«Белла», - выдохнул я, «Разве я не достаточно продавал себя в этой жизни? Я не хочу продавать себя ИМ. Я не хочу их ёбаных денег. Продавать себя незнакомцам… не так тяжело. Пожалуйста, не проси меня опускаться на колени перед НИМИ».

«Ладно, хорошо, Эдвард», - Белла прижала меня крепче, «Я не думала об этом с этой точки зрения. Ты прав. Я не заставлю тебя говорить с ними. Может… я позвоню им позже… и сама поговрю с ними. Тебе не обязательно слышать, что они хотят сказать».

Я думал об этом минуту или две… Я всё еще не хотел их помощи, но может у них есть какие-то обяснения… всё что я мог сказать это…

«Может быть», - прошептал я ей на ухо.

«Я люблю тебя, Эдвард», - сказала она без сожаления.

«И я тебя люблю, Белла», - ответил я, как зеркало, добавив, «Прости, я разрушил твои планы. Я знаю, ты надеялась, что они будут любящими родителями, готовыми объяснить всё, готовые одарить меня своими миллионами… и я смогу просто уйти от своих проблем… улыбаясь. Это приятный сон… но как я сказал… сны не сбываются». [сны и мечты в англ. языке – одно слово – dreams].

«Некоторые сбываются», - мягко возразила она, глядя в мои глаза и гладя меня по щеке, «Ты здесь… и любишь меня».

Я улыбнулся ей… она всегда могла доказать обратное.

«Ладно… поправка», - сказал я, «НЕКОТОРЫЕ сны сбываются».

«Это лучше», - она притянула меня за воротник и поцеловала. Где-то на задворках сознания я вдруг понял, что у нас осталось всего три дня, и мне стало больно внутри… везде.

Некоторые сны и правда сбываются. Я женился на Тане. У нас есть маленькая девочка, которая стала сердцевиной моей жизни. И я снова нашел любовь, спустя всё это время… будучи тем, кто я есть… Белла всё еще как-то видела только хорошее во мне.

Да… некоторые сны сбываются. Но я не могу оставить их реальными. Они пробуждаются к жизни и танцуют вокруг меня… заставляя меня улыбаться и смеяться… и потом они исчезают. Наверно было бы лучше, если бы мои слова оказались прадой… Мне бы хотелось, чтобы сны не сбывались. Они причиняют слишком много боли. Еще один сон, который я не хочу в жизни – мои родители любят меня… Я больше не могу это терпеть. Я не могу сидеть в темноте и смотреть, как еще один сон улетает от меня на закат. Я испытаю достаточно боли, когда потеряю Беллу.

Только что в моем сне про вампиров, я был по-настоящему разрушен, когда она сказала моим родителям, что я раб. Я даже ненавидел её какую-то милисекунду… И я на самом деле хотел уйти. Я чуть не ушел.

Я не хочу, чтобы мои родители знали, чем я стал, даже несмотря на то, что они суки. Мне было так стыдно и страшно, если они вдруг уже знали. И я не хотел знать их ужасные причины, почему они повернулись спиной ко мне и моей дочери… даже к Тане.

Мне плавать на их причины. Это ничего не изменит. Это не изменит боли и страданий, которые я постоянно чувствую в своих костях… это не залечит израненную кожу Кэти… или её эмоциональную и психологическую боль. Это ни хрена не изменит. Так что я не хотел знать об этом.

Спустя час, мы прогуливались по городу, просто были друг с другом и особо не разговаривали. Я боялся, что Белла недовольна мной, за то что я отвертелся от встречи с родителями… и я чувствовал себя трусом.

Но я правда чувствовал, что я делаю лучшее для своего собственного рассудка. Я знаю, мне придётся вернуться к Виктории. Я знаю, я никак не смогу избежать этого. Думаю, Белла теперь тоже так думает. Так что я почти не говорил… я просто держал её за руку и молил невидимого Бога наверху… что она будет в порядке без меня… и вскоре снова будет счастливой.

Она заставила меня рассказать всё о моём сне… всё, как есть… как мои родители, сказали, что они вампиры… хотели быть рядом со мной, но не могли, для моего же блага… Таня, чья кровь пела для моего отца… вся эта история с моим дедом, который хотел видеть меня в своих рядах… мои родители прогнали меня, чтобы спасти мою жизнь… моя судьба, как кого-то «особенного» в мире вампиров… их трудное, но неизбежное решение игнорировать мои крики о помощи, когда я держал Кэти на руках… вампиры-охранники, которые могли поучаствовать в смерти Тани… борьба за моё имя… мой отец убил своего отца, чтобы отомстить за боль, которую испытала моя семья… и наконец… но самое болезненное… их признание о том, что они всегда любили меня… несмотря ни на что… и их клятвы, что они всё еще любят меня… и теперь помогут мне.

Я дрожал, когда пересказывал всё это, надеясь, что она не будет смеяться. Если Белла сможет объяснить мне этот сон, она даже лучше, чем я представлял себе.

Мы сидели на лавочке под деревом, когда я закончил, и она нежно сжала мои руку.

«Я говорила тебе, я очень хорошо анализирую сны», - сказала она во-первых, «У меня есть очень хорошая догадка, почему тебе всё это приснилось. Рассказать?»

«Да, Белла», - я хотел знать её мнение. Я думал, она скажет, что я рехнулся. Но она не сказала.

«Хорошо, давай разберём всё постепенно», - она начала записывать в блокноте, «Первое… твои родители сказали, что они вампиры. Ты, Эдвард, любишь всякие штуки связанные с мистикой и фантастикой. Ты любишь играть роль вампира в клубе, тебе нравятся мифические создания. В своей голове, ты превратил своих родителей в этих созданий, так что они стали для тебе немно более привлекательными. В твоём сознании, в своих воспоминаниях, ты видишь их в плохом свете. В своем сне ты из них то, в чем не было их вины… так что ты сделал их бессмертными вампирами, это твоё желание поверить в лучшее в них. Ты сделал их «хорошими вампирами». Как твои линзы для клуба… золотые – для хорошего вампира, красные – для плохого».

Она продолжала, пока я размышлял об этом.

«Таким образом получается, всё твоё детство, когда их не было рядом, это не их вина и не твоя. Они делали всё это во имя любви… а ты отчаянно хотел их любви. Всегда хотел».

«Продолжай», - должен признать, она великолепна.

Она вздохнула, записала что-то еще и сказала, «Когда они встретились с Таней, и сказали, что они не хотят видеть её из её запаха… и снова… получается, что это не Танина вина… она ничего не сделала им. Она нравилась им, по-настоящему… но из-за того, что Карлайл - вампир, который хотел её крови… всё разрушилось. И тут тоже нет ничьей вины, даже твоего отца. Ты понимаешь, что я имею в виду?»

«Да», - я посмотрел вниз на свои руки, зная, что она права.

«Это много говорит о твоем сердце, Эдвард», - она прикоснулась к моей руке, расслабляя меня, «Ты хочешь свои родителей… ты хочешь, чтобы это была не их вина… или твоя, или Танина. Ты хочешь как-нибудь простить их. И не винить их в том, что они сделали. Несмотря на то, что в тебе много злости на то, что они не сделали. Ты можешь ненавидеть их… но твоё сердце хочет любить их. Это прекрасно, Эдвард… правда!»

«Продолжай, Белла», - я слабо улыбнулся ей, мне хотелось услышать всё.

«Твой дед, вампир, который охотился за тобой», - сказала Белла, «Это зло, которое преследует тебя… и в твоем сне твои родители всегда пытались спасти тебя и защитить от этого… даже жертвовали собой, ради тебя. В реальности, ты чувствуешь, что они не спасли тебя… или не заботились о тебе достаточно, чтобы спасти тебя от бедности, от того, что ты жил на улице, от потери колледжа… от того, что тебе нечего было есть… даже сражаясь с финансовыми трудностями после свадьбы… твой сон говорит, что твои родители хотели помочь, но не могли, потому что это было рискованно для тебя же. Сон даже объясняет, почему их не было с тобой рядом в памятные моменты… твоя свадьба, рождение твоей дочери… это всё объясняется во сне, они любили тебя, но не могли быть частью твоей жизни. Ты хотел, чтобы они спасли тебя… глубоко внутри… ты хотел этого всю свою жизнь… и они никогда не спасли тебя».

Я кивнул, зная, что она права.

Она помолчала, а потом сказала, «Часть про то, что ты был членом королевского клана… принцем, которым ты мог стать… особенным… это очевидно. Ты ОСОБЕННЫЙ, Эдвард. Но ты не веришь в это. Ты всегда называешь себя шлюхой, игрушкой, рабом. Ты хочешь быть особенным. Ты хочешь выдуманный мир, в котором ты можешь спрятаться, где ты будешь кем-то особенным и важным… и чтобы твои родители гордились тобой. Более сильный, чем Король вампиров».

Черт, она великолепна в этой херне про сны. Я думал, что мы просто заснули под Интервью с Вампиром, или что-то такое.

«Войны, и то, как Карлайл убил злого деда, преследующего тебя… это говорит о твоем желании, чтобы твой отец когда-нибудь вступился за тебя… сражался за тебя… защищал тебя. Ты хочешь этого. Ты хочешь, чтобы твой отец был смелый и сильный… воин, который мог убить всех, кто ранит тебя».

«И…» - грустно сказала она, «Пожар… ты отчаянно хочешь верить, что есть кто-то, кого можно обвинить в пожаре… есть кто-то, кого ты можешь найти и причинить боль, за то что случилось с Таней и Кэти. Ты хочешь отомстить, и это абсолютно нормально. Ты не хочешь верить в то, что это случайность. Что были проблемы с электричеством…и взрыв прогремел в определенный момент. Это было страшное, ужасное событие… и ты не знаешь, почему это случилось… нет ответов, почему это случилось С Таней и Кэти… и с тобой. Ты даже ненавидишь Бога за то, что это случилось. Ты обвиняешь его в этом. Ты винишь себя за то, что тебя там не было».

Я чувствовал слёзы в глазах… размышляя, почему Белла использует все свои таланты с кем-то вроде меня.

«Господи, Эдвард, это не твоя вина», - прошептала она, «Пожалуйста, поверь хотя бы в это. Ты был маленьким мальчиком… прекрасным маленьким мальчиком. По какой бы причине твоих родителей не было с тобой, это не твоя вина. Виноваты они. Ничто из этого не является твоей виной, Эдвард. Ты должен прекратить наказывать себя. Таня и Кэти не хотели бы этого. Они любят тебя».

«И последнее, но не маловажное…» - сказала Белла, «Ты любишь своих родителей, Эдвард. Даже после всего того времени, когда они пренебрегали тобой… и ранили тебя… ты любишь их».

«Нет, Белла», - простонал я, словно бы слышать эти слова, ранило меня физически.

Она обняла меня и поцеловала мою влажную щеку.

«Всё хорошо, Эдвард», - она любила меня больше, чем я заслуживал, «Это хорошо, что ты любишь их… даже если они не заслужили этой любви. Не ненавидеть. Это только ранит тебя внутри… не их. Отпусти это».

Я крепко обнял её и долго не отпускал, пытаясь охватить всё то, что она сказала. Может она права. Я не знал как прекратить ненавидеть их, жаль я не могу просто отпустить это. Нет, я не могу прекратить ненавидеть их. Они отвернулись от Кэти.

«Прости их в своем сердце», - она гладила меня по волосам, «Тебе не нужно даже видеться с ними или говорить с ними… просто… скажи им в своем сердце, что ты прощаешь их. Это снимет тонны с твоих плечей, Эдвард… правда. Ты поймешь… когда будешь готов».

Белла права… и мои родители могут вернуться. Если они вернутся, я встречусь с ними… не знаю, прощу ли я их… но я вспомню сон, и все значения этих странных вещей, которые я выдумал, и я попытаюсь встретить их как мужчина.

«Та часть про меня…» - сказала Белла, после того, как я притих [та часть, в которой она рассказала его родителям, кто он], «Ты боишься, что я предам тебя… разоблачив. Ты боишься, что я на самом деле так тебя вижу, но не говорю тебе об этом. И тебе не понравилось чувство ненависти, которое ты испытал в тот момент. Ты хочешь верить в то, что сможешь просто собрать веще и уйти. Но во сне, ты сидел на лестнице, ты не смог убежать. Ты не хочешь бросать меня». [когда Белла сказала, кто он, он собрал вещи и ушел, но дошел только до выхода из дома, где сел на ступеньки и плакал, когда подошла Белла, он сказал, что не может уйти].

«Ты права… каждое слово… правда», - подвердил я тихо, гладя её по руке, которой она держала мою другую руку, «Я верю тебе, Белла. Но это пугает меня. Все, кому я верю, бросают меня. И я постоянно спрашиваю себя, почему ты хочешь меня. У каждого в моем мире есть скрытый мотив. И я вечно думаю, может и у тебя есть. Но потом я смотрю в твои глаза… и я вижу тебя… Я вижу, что ты настоящая. И что ты не обманываешь меня».

«Видишь, что я тоже тебя люблю», - она дернула меня за подбородок, чтобы я посмотрел в её глаза.

Я улыбнулся и ответил, «Я вижу это. И я надеюсь, ты тоже видишь это в моих глазах, Белла. Я люблю тебя… так сильно».

Мы плакали вместе и обнимали друг друга… а люди, проходящие мимо, даже не обращали на нас внимания. Мы были невидимы… и это потрясающе.

«Что мы будем делать?», - плакала Белла. У меня не было ответа… и это разбивала моё сердце.

Спустя какое-то время, я заставил её подняться… и я пытался снова рассмешить её. Я снова переключился в игривое настроение, и наконец это начало работать.

Позже мы ели гигантские subs [понятия не имею, что это…], и просто сидели, наслаждаясь теплом, нам ненужно было заполнять каждую минуту пустыми разговорами. Иногда мы были как старая замужняя пара, нам просто нужна была компания друг друга, чтобы быть счастливыми.

«Знаешь, что на самом деле странно?» - спросил я Беллу, когда мы гуляли по улицам, «Я не хочу больше играть с тобой в игры. Я просто хочу заниматься с тобой любовью. В кровати… скучным старомодным способом».

Я рассмеялся, и она присоединилась ко мне.

«Это была… лучшая ночь в моей жизни», - Белла взглянула на меня, соблазнительно улыбнувшись, «Никогда бы не подумала, что это может быть так…»

«Я знаю», - согласился я, очарованный этим так же, как и она, «Ненавижу говорить это, но… не думаю, что я когда-то достигал этого чувства… даже с Таней. Думаю, поэтому я так боялся заниматься с тобой любовью по-настоящему. Словно бы я изменял ей. Это так неправильно звучит… но это правда. И я знаю, что ты любишь правду».

Она широко улыбнулась мне и сжала мою руку, «Я люблю правду. Поэтому я говорю тебе это сейчас».

О-оу. Секрет? Боже, нет, пусть это не будет что-то ужасное.

«Мой отец приезжает», - сказала она таким тоном, словно только что призналась в том, что на самом деле она мужчина, или что-то такое. [и не забываем, что глагол «приезжать», «прибывать» в англ. так же означает «кончать» ;)]

«Как мило с его стороны», - пошутил я, «Как зовут девушку?»

«Euuuu!!» - она ударила меня в грудь, я пытался увернуться, но безуспешно, «Заткнись, это мой ПАПА!»

«Ладно. Зачем он приезжает?»

Белла посмотрела на меня, словно смутившись, и ответила, «Честно говоря… Я не знаю, что еще сделать. У меня было предчувствие, что ты избежишь встречи с родителями, так что я позвонила ему, после того, как поговорила с Джозефом. Он будет здесь завтра вечером. Он не останется у нас. Он будет в отеле. Когда я на самом деле потеряна, я звоню папе. Может это звучит глупо… или немного по-девчачьи… но я не могу представить, кто еще может нам помочь. Ты злишься?»

Я чувствовал небольшую улыбку на лице, когда выдохнул, слегка засмеявшись, «Нет, я не злюсь. Я всё это сделал с нами. Я сложил на тебя весь груз, и ты теперь чувствуешь нужду в том, чтобы спасти меня как-нибудь. И чем больше я говорю тебе прекратить попытки, тем больше ты копаешь и сражаешься за меня. Как я могу злиться на тебя, Белла? Я просто чувствую себя виноватым, за то что ты заставила отца тратить столько времени на приезд. Что он может сделать для меня?»

«Ты не узнаешь, пока не позволишь ему попробовать», - у неё всё еще была надежда в голосе. Хотелось бы мне, чтобы мой голос звучал также.

«Ты не сказала ему, что ты и я…» - я колебался, «Что мы спим вместе?»

«Я пока опустила это», - сказала она, и мгновенно расслабился, но потом она добавила, «Я думаю, будет лучше сказать это ему в лицо».

«Белла, нет!» - я остановился и она повернулась ко мне, сбитая с толку.

«Не говори ему», - я чуть ли не потребовал, «Тебе не нужно разрушать свои отношения с отцом только потому что я слишком боюсь встретить своего! Я не позволю тебе сделать это. Что если он поступит с тобой также, как мой отец поступил со мной? Он может перестать платить за твою учебу, твою квартиру! Ты не можешь сказать ему, Белла. Я не возражаю, я хороший актер. Я могу сделать вид, что мы никогда не прикасались друг к другу. Я могу жить где-нибудь еще, пока он здесь.»

«Нет, Эдвард», - она ухмыльнулась, прислонившись к моей груди, «Я не хочу терять и пяти минут с тобой. Я не стыжусь нас. А ты?»

«Конечно, нет», - мне стало больно от того, что она могла только подумала об этом, «Не считая моей дочери, ты лучшее, что случилось со мной в этой жизни».

Но с её стороны, она отдала всё своё наследство за меня, за шлюху, который трахал её теперь уже 10 дней и ночей. В публичных местах… в ЦЕРКВИ!! О, Боже!

«Помимо всего этого этого», - Белла продолжила идти, взяв меня за руку и потащив за собой, «Я не хочу, чтоб ты исчезал из моего поля зрения. Поэтому я не пошла в колледж вчера и сегодня… и не пойду завтра. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, пока меня нет».

«Белла, я могу позаботиться о себе», - улыбнулся я, довольный, что она хочет защитить меня. Словно бы она умелый боец. Черт, да я в одиночку могу разбить четверых парней, спасибо урокам Эммета.

«Если Виктория придет ко мне, пока я буду в колледже, и скажет, «Пора возращаться домой, Эдвард», что ты сделаешь?» - бросила она вызов, ухмыльнувшись, словно была уверена в моем ответе.

Я ненавидел это. Она знала, насколько я связан.

НЕБОСКРЁБ

«Белла, я могу позаботиться о себе», - улыбнулся я, довольный, что она хочет защитить меня. Словно бы она умелый боец. Черт, да я в одиночку могу разбить четверых парней, спасибо урокам Эммета.
«Если Виктория придет ко мне, пока я буду в колледже, и скажет, «Пора возвращаться домой, Эдвард», что ты сделаешь?» - бросила она вызов, ухмыльнувшись, словно была уверена в моем ответе.

Я ненавидел это. Она знала, насколько я связан.

Я остановился, и её рука выскользнула из моей, когда она сделала пару шагов вперед, повернув ко мне голову.

«Во всяком случае, ты чётко видишь мою СЛАБОСТЬ», пробормотал я, снова чувствуя, что я не заслуживаю её.

«О, прекрати, Эдвард», - она посмотрела на меня взглядом, который мне не понравился, и схватила меня за руку, «Тебя держит не твою слабость… я не хотела, чтобы ты так подумал. Я просто имею в виду, что она может забрать тебя в любое время, не оставив тебе времени оставить записку или что-то в этом роде. Начиная с той ночи, когда я накинулась на неё… я боюсь, что она украдёт тебя. А я пока не хочу отпускать тебя… никогда не захочу».

Только Белла в нескольких предложениях может избавить меня от чувства, что я ничтожество… и заставить меня чувствовать себя Королем.

Я обнял её и страстно, долго целовал, а она слегка царапала мою спину, возбуждая меня этой сладкой болью, пока я прикасался своим языком к её… чувствуя вкус свежей мяты.

«Твой отец возненавидит меня», - заявил я, когда мы медленно прекратили целоваться. Мой нос прикасался к её, когда я сказал это, пробуждая её ото сна, где всё должно было быть хорошо.

«Я знаю», - подтвердила она, «Но это пройдет. И он поможет тебе. Он хороший коп».

«Он запрёт меня» [в тюрьме, или в сумасшедшем доме, или просто…], - я улыбнулся, представив картину.

«Я не позволю ему», - она снова поцеловала меня, «Я единственная, кто может запереть тебя».

Я засмеялся и быстро поцеловал её в ответ, и сказал, «Тогда он ударит меня по лицу. Я изнасиловал его дочь… столькими способами. И я шлюха. Он потащит тебя в больницу на осмотр. Он наверно будет спать между нами все выходные».

Она засмеялась, представив это, «Да, он может. Но я больше не ребёнок. Я не позволю ему. Эти выходные – наши. Я не позволю ему разрушить это».

«В субботу вечером», - сказал я, целуя её с улыбкой на губах.

«Что в субботу вечером?» - она также легко поцеловала меня в ответ.

«У нас свидание», - заявил я, «Особенное… нарядное свидание».

«Правда?» - её глаза слегка вспыхнули.

«Да», - подтвердил я, «Я знаю, ты не любишь всё дорогое и нарядное, но… Я хочу, чтобы ты увидела меня в костюме… и я хочу увидеть тебя в платье. Я хочу танцевать с тобой… и я хочу сыграть для тебя на пианино».

«Я наряжусь…» - согласилась она, широко улыбаясь, «Я сделаю всё, чтобы услышать, как ты играешь. Но танцы… я могу ранить тебя, Эдвард».

«Я сильнее, чем кажусь, Белла», - заверил я и, взяв её за руку, начал медленно танцевать с ней на тротуаре, «Видишь, мы практически танцуем прямо сейчас».

«Мои ноги не двигаются», - засмеялась Белла, и я посмотрел вниз, чтобы убедиться. Она просто раскачивалась взад и вперед, но её ноги крепко стояли на месте.

«Обманщица», - мягко обвинил я, целуя её лоб, продолжая «танцевать» с ней.

Минуту спустя я услышал свой голос, «Пожалуйста, Белла, не говори отцу, что ты спишь со мной. Я не хочу, чтобы твоя жизнь разрушилась. У тебя хорошая, сильная связь с ним. Я могу сказать это, судя по твоим историям на наше ‘первое свидание’. Не отказывайся от этого из-за меня».

«У меня хорошая, сильная связь с ним», - сказала она, «Поэтому я могу рассказать ему что угодно… и я знаю, он всё равно будет со мной, любить меня. Даже если он разочаруется во мне. Я знаю, его любовь ко мне вечна. Мы с ним через многое прошли, я не могу лгать ему. К тому же, как я могу постоянно просить тебя говорить мне правду, и при этом врать, когда это удобно мне?»

Я вздохнул, завидуя её вере в своего отца. Я снова должен признать правду.

«Ты настолько сильнее меня, Белла», - сказал я, «Жаль, у нас нет больше времени… ты бы могла научить меня этому».

«Я не сдаюсь, Эдвард», - сказала она, крепче обняв меня, «И ты не сдавайся».

«Ты не можешь научить той силе, что есть в тебе», - сказал я теперь, хорошо обдумав это, «С этим нужно родиться».

«В тебе тоже это есть, Эдвард», - она сурово посмотрела на меня, «Просто оно захоронено. Оно проснётся снова».

«Этот сон…» - я снова начал идти, обняв Беллу одной рукой, «Я кричал на отца, послал его на хуй. Я послал его. Мне было хорошо от этого. Думаю, ты бы не гордилась мной. Я должен был догадаться, что это сон. В реальной жизни я бы так не поступил».

«Если ты можешь это сделать во сне… ты можешь сделать это в реальности», - ответила она.

«Мне жаль, что я струсил сегодня», - сказал я, на самом деле чувствуя себя ужасно, «Ты такая смелая, а я такой…»

«Заткнись, Эдвард», - она закрыла мне рот рукой, «Пока я не заткнула тебя резиновым шариком».

EPOV

«Не можешь думать об играх, а?» - Белла толкнула меня в аудиторию, после того, как провела экскурсию по своему кампусу.

Уже был вечер, и почти все занятия закончились, коридоры опустели.

Но даже сейчас внутри не было полностью темно, хотя свет не горел.

«Оооо, аудитория…» - сказал я, мысленно ударив себя по лбу за то, что не подумал об этом раньше.

Хотя нет, я думал. Но глубоко внутри я не хотел подвергать Беллу риску, оставшись в её колледже, и я отказывался от игры студент/преподаватель… но если она этого хотела, кто я такой, чтобы жаловаться?

Интересно, она будет студентом или учителем? Поскорее бы узнать.

Я просто стоял и ждал, когда она начнет.

«Вы хотели видеть меня, Мистер Каллен?» - она выбрала роль студента… я хотел дико захохотать… я злой учитель.

Я вдруг понял, что она не хотела, чтобы я играл роль подчиненного. Она хотела видеть меня Доминирующим. Думаю, ей через чур понравилась моя роль насильника.

«На самом деле, я НЕ ХОТЕЛ видеть вас, Мисс Свон, но я вынужден», - я заставил свой голос звучать холодно, полным льда, облокотился на край стол и скрестил руки на груди, «Что за чертовщину вы написали в своей курсовой работе? Пожалуйста, скажите мне, что это какая-то шутка, Мисс Свон».

Она нервно посмотрела на меня, словно я был её настоящим преподавателем. Я не мог сказать, боится ли она меня на самом деле или играет. Если это игра, то она просто великолепна.

«А что… с ней не так, Мистер Каллен?» - робко спросила она.

«А что с ней ТАК, Мисс Свон?» - фыркнул я, «Шестилетний ребёнок может написать лучше!»

«Что именно вам не понравилось?» - расстроенно спросила она, уже признав поражение.

«Не моя работа указывать вам на ошибки!» - насмехался я, «Я даже не должен говорить об этом с вами. Я просто должен не допустить вас к экзамену и заставить вас повторить весь курс в следующем семестре… со мной».

Она опустила голову, а я выпрямился и подошел к ней.

«Вас тошнит от одной мысли, не так ли?» - я искоса посмотрел на неё, «Еще один семестр вместе со мной».

«Нет, Мистер Каллен…»

«Да, Мисс Свон», - нахмурился я, «Я знаю, вы ненавидите меня. Если честно, вы мне тоже не особо нравитесь. Но мы застряли друг с другом».

Она выдохнула, и я подошел к доске и взял указку.

«Но думаю, я знаю, как заставить вас учиться», - объявил я, и она подняла голову и посмотрела в мои жестокие глаза.

«Подойдите сюда и поднимите юбку», - приказал я.

«Что?» - она выглядела более испуганной.

«Боже, вы смешны», - выплюнул я, «Подойдите сюда. И. Поднимите. Свою. Юбку».

Я говорил медленно, словно у неё были умственные проблемы.

Она бросила взгляд на дверь.

«Идите, если хотите, Мисс Свон», - я пожал плечами, «Я вас тут не держу узником. Но знайте, если вы уйдете до того, как я вас отпущу, вы будете продолжать не успевать по моему предмету… и вы никогда не закончите колледж. Вы можете себе позволить учиться до тридцати лет, Мисс Свон? Теперь делайте, что я сказал», - потребовал я, нахмурившись.

Она подошла и задрала юбку, обнажая новые трусики… одни из тех, что она купила в тот день, когда была с девочками, Эмметом и Джаспером… Боже, как сексуально! Красные кружева… нямм.

Но что-то еще происходило внутри меня. Я не хотел бить её указкой. Я не хотел играть.

Я подождал минуту или две… ожидая, что мой образ вернётся… но он исчез.

«Белла?» - я нахмурился, надеясь, что она не разочаруется во мне.

«Да, Мистер Каллен», - спросила она, продолжая играть.

«Нет, Белла», - я положил указку на место и поправил её юбку, повернул её к себе и нежно взял за руки.

«Можно мы… не будем делать это?» - спросил я, глядя на пол.

Она посмотрела на меня и ослепительно улыбнулась.

«Что?» - спросил я, испугавшись, что она засмеётся надо мной.

«Что ты имеешь в виду?» - она ждала моего ответа.

«Я так устал от игр… и ролей… и сцен…» - признался я, «То есть, если ты хочешь… я сыграю для тебя… но… давай просто пойдем домой и займёмся любовью… как той ночью?»

Она выдохнула, и я заметил слёзы в её глазах.

«Белла, прости», - я прикоснулся к её лицу, «Неважно… я… я сыграю с тобой…»

«Заткнись, дурачок», - она заплакала и улыбнулась, обняв меня так крепко, я чуть не вздрогнул, «Я так рада слышать это, Эдвард. Я надеялась, что ты скажешь».

«Это был тест?» - я улыбнулся ей, маленькая змейка снова нанесла удар.

Она слегка кивнула, и я широко улыбнулся.

«Ты маленькая лиса», - я притянул её и страстно поцеловал.

Мы больше не играли, но продолжали целоваться… Белла лежала на учительском столе, а я наполовину лежал на ней и её ноги обвились вокруг моих бёдер, а моя эрекция грозилась взять её прямо здесь, даже порвать её новые трусики, если нужно.

«Давай убираться отсюда», - наконец предложил я, и через минуту мы бежали… обгоняя друг друга. Мы были маленькими детьми… свободными и бесстрашными.

В подъезде она запрыгнула мне на спину, обвив ноги вокруг моей талии, и я бежал, перепрыгивая сразу по две ступеньки, чтобы быстрее добраться до её квартиры, пинком раскрыть дверь и заняться с Беллой страстной, потной любовью на всю ночь.

Но когда мы поднялись, здесь был конверт наполовину торчавший из-под двери. Я узнал почерк своего отца – и половину своего имени – АРД.

Если что-то могло убить мою эрекцию… это всё что угодно связанное с моим отцом.

Покойся с миром, эрекция. Я буду скучать.

Я опустил Беллу на пол и открыл дверь. Я ненавижу своего отца. Я наконец снова почувствовал себя живым… свободным… и молодым… и теперь здесь какое-то письмо от него.

Белла тоже видела его и не сказала ни слова, пока мы заходили внутрь. Она подняла его, прочитав моё имя, написанное жирными буквами.

Закрыв дверь, я знал, нам предстоит сделать решение. Мы прочитаем его и будем иметь дело с тем, чтобы ни было внутри… или сожжём его и навсегда забудем?

*****

От автора:
Через пару дней раздумий, я решила вернуть эту историю в человеческую форму. Идея с вампирами была внезапной, я думала, будет клёвый и необычный поворот… но мне тоже на самом деле не понравилось это, и я не хочу обманывать вас или себя в этой истории, которой я уже очень горжусь.

Надеюсь, вы поймете и останетесь со мной до конца. Я не делаю это, чтобы угодить кому-то, я делаю это для себя. Мне нравится больше держаться того же курса – здесь нет вампиров, нет магии, это всё еще очень человеческая история… и не важно что еще… она такой и останется.

НЕБОСКРЁБ

BPOV

Мы сидели и смотрели на конверт, словно он в любой момент мог подпрыгнуть и начать танцевать сам по себе.

Будь терпелива с ним, Белла, отругала я себя. Ты понятия не имеешь, что там написано. Дай ему время. Но ему, блядь, никак не удастся сжечь его, пока мы не прочтем. Извини, Каллен, но только не под моим надзором.

Наконец, он вспомнил, что я сижу рядом, и застенчиво посмотрел на меня.

«Я снова избегаю этого, не так ли?» - спросил он пристыжено.

«Нет, Эдвард, это не так», - я положила свою руку на его, надеясь, что он увидит поддержку в моих глазах, «Я знаю, твоя боль длилась долго и впивалась глубоко».

«Тебе придётся помочь мне, Белла…» - сказал он, перебарывая себя, вцепившись свободной рукой в свои волосы, «Что я должен делать?»

«Так, давай на минуту посмотрим на это рационально», - я вздохнула, пытаясь избавиться от эмоций.

Я подняла конверт, и Эдвард чуть не выпрыгнул из собственной кожи от того, что я осмелилась поднять его со стойки. Я замерла на секунду и потом улыбнулась ему, показывая, что я еще не открываю конверт.

«Он тонкий и не тяжелый», - заметила я, «Получается, здесь не может быть вся история твоего детства. Если только там не написано ‘Мы вампиры’».

Я пыталась пошутить, но Эдвард скосил на меня взгляд и нахмурился.

«Извини», - сказала я, глядя на его имя на конверте.

«Скорее всего там один лист, зная их», - сказал он горько, с ненавистью глядя на конверт, «Они даже часа не потратят, чтобы написать мне длинное письмо. Слишком много хлопот… в конце концов, это всего лишь я».

«Может это чек на миллион долларов», - я подняла конверт на свет.

«Ukkk», - Эдвард сильнее нахмурился, «Я бы ненавидел его еще больше, чем записку на одну страницу. Дай ему денег, и он отвалит… и их мотивы ясны. Нет. Если это деньги, я сожгу письмо».

«Черта с два!» - вырвалось у меня. Эдвард невыразительно уставился на меня.

«Извини», - я слегка вздрогнула, «Я просто не могу сжечь чек с любым количеством денег… мой отец работал как собака, чтобы сводить концы с концами… Мне бы стало плохо наблюдать, как ты делаешь это. К тому же, это для Кэти. Это помогло бы Бену и Анджеле…»

«Это бы убило меня…» - он закончил моё предложение, и я непонимающе посмотрела на него.

«Как ты думаешь, я бы чувствовал себя, делая всё это, чтобы заработать денег для Кэти… и потом за пять минут мои родители просто выписывают этот огромный чек и платят за всё?! Сейчас, спустя столько времени! Это будет почти как если бы я делал всё это зря!!»

«Я понимаю», - признала я.

Он скривился, глядя на своё имя на конверте.

«Твоё имя написано очень ровно, спокойной рукой», - заметила я, «Почерк крупный… это хорошо. Мелкий почерк – признак эгоизма [хмпф]. Большие, четкие буквы… Это говорит о том, что человек, написавший это, великодушен».

«Белла…» - прорычал Эдвард. Он хотел закончить свои страдания.

«Ладно, Эдвард», - я сжала его руку и решила, «Я открываю его».

Он сел прямо и напрягся, видя, что я взяла контроль в свои руки, и я сперва посмотрела на него.

«Неважно, что там написано, я здесь», - я пристально посмотрела в его глаза, «Ничто не изменит мои чувства к тебе. Мы справимся с этим. Да?»

Он сглотнул и нервно облизал губы, потом слегка кивнул.

«Да», - он тяжело выдохнул.

Я на самом деле надеялась, что это не какое-то объяснение на один лист. Эдвард заслуживает большего… большего, чем записка. Я хотела, чтобы они встретились с ним и рассказали правду. Но потом… что есть правда? Разобьёт ли она его сильнее, когда он услышит её? Или же лучше не знать её?

Я разорвала конверт сзади. Он не был так уж сильно склеен. Я вздохнула и развернула приятную, тяжелую бумагу, что была сложена втрое. Бумага из отеля Waldorf Astoria.

Эдвард робко смотрел на меня, пока я читала письмо про себя.

Дорогой Эдвард,

Мы были здесь пару раз за сегодня и надеялись поговорить с тобой. Мы знаем, у тебя есть все права отворачиваться от нас, но мы на самом деле надеемся, что ты передумаешь и увидишься с нами.

То, что мы хотим сказать, нельзя написать на бумаге или говорить об этом по телефону. Мы долго думали, стоит ли вообще что-то говорить тебе. Мы не хотим больше причинять тебе боль. Ты единственный невинный человек во всём этом. Но может Мисс Свон права. Если ты до сих пор испытываешь боль за прошлое, и я уверен, так и есть, тогда ты должен знать правду. Это может помочь тебе.

Мы остановились в отеле Waldorf Astoria, номер и адрес написаны на этом листе. Мы будем здесь около недели, и если ты не свяжешься с нами, мы поймем и никогда больше не будем беспокоить тебя, если ты этого хочешь..

Прости нас, Эдвард, за всё. Мы подвели тебя. Мы были ужасными родителями. Мы до сих пор такие. Мы знаем, мы никогда не сможем этого исправить. Но мы любим тебя. Я даже не могу написать это без чувства вины и стыда, но это правда. Веришь ты, или нет

Что бы ты ни решил, будь счастлив.

С любовью,

Карлайл и Эсме Каллен.

Боже, они даже не могут написать, «с любовью, мама и папа».

«Хорошо», - я выдохнула с облегчением, Эдвард уставился на меня.

«Что там написано?» - спросил он, «Подожди. Хочу ли я это знать?»

«Ничего плохого. Они ничего не сказали в этом письме. Они сказали, что будет в городе около недели, и если ты хочешь увидеть их, выбор за тобой. Они сказали, что любят тебя».

Его глаза заблестели.

«Любят?» - спросил он почти с недоверием.

«Хочешь, я прочитаю вслух?» - я провела рукой по его красивому, грустному лицу, «Мне не трудно».

Он колебался, сглотнул пару раз, глядя на пол, потом посмотрел мне в глаза.

«Да, Белла», - сказал он смело, «Пожалуйста, прочти это».

Я прочитала письмо полностью. Я бы хотела, чтобы слова Карлайла не были такими… осторожно выбранными. Я бы хотела, чтобы в его предложениях было больше эмоций… но наверно он такой и в жизни. Чёткий, тонкий, точный. Еще холодный.

Мой отец никогда бы не пообещал оставить меня одну, если бы я не была готова поговорить с ним на протяжении недели. Он бы постоянно пытался извиниться или как-то исправить всё для меня.

Я теперь на самом деле ненавидела идею о том, чтобы идти к ним в отель, или чтобы они пришли сюда, когда я понятия не имею, какую бомбу они собираются сбросить на Эдварда. Что если я не настолько хороша, чтобы помочь ему пережить то, что они собираются сказать? Может сначала мне нужно поговорить с ними. Это обычное дело в психиатрии. Мне бы не хотелось втягивать в это Джеймса… но если его родители скажут что-то ужасающее… мне придётся. Я не могу позволить давно забытым суицидальным мыслям Эдварда снова появиться в его голове. Я также не хотела предавать его, как он боялся.

Когда я закончила, я посмотрела на него, и ,казалось, он находится в тысяче миль от меня.

«Ты в порядке?» - спросила я и, положив письмо на стойку, взяла его руку в обе свои.

Какое-то время он не разговаривал, поглядывая на идеальный почерк своего отца.

«Во всяком случае, это не чек», - улыбнулась я, надеясь, что он присоединиться ко мне.

Его глаза встретили мой взгляд, и он выглядел таким потерянным… я ненавидела видеть его таким.

«Эдвард, тебе не нужно что-то решать прямо сейчас», - сказала я, «У нас есть… время».

Я чуть не сказала, что у нас есть три дня, и что он уйдет от меня в воскресенье. Я хотела плакать… но не могла. Сейчас я должна быть железной. Я нужна Эдварду.

«Три дня», - трезво сказал он, осмелившись произнести это.

«Эдвард…» - я дрожала внутри.

«Я поговорю с ними», - неожиданно решил он, «Попросишь их прийти? Я не хочу видеться с ними в отеле. Здесь более подходящее место… здесь проходила моя терапия. Здесь офис Доктора Беллы».

Теперь он улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ.

«Я до сих пор не могу поверить, как сильно ты изменился всего за десять дней», - восхитилась я, «Ты больше не симпатичный маленький ублюдок, который спросил меня прямо в ресторане, сосала ли я раньше член».

Он засмеялся, и моё сердце раздулось от счастья.

«Знаю», - согласился он, «Ты очень талантливый доктор, Белла. Но ты еще и… мой лучший друг. И девушка моей мечты».

Я наклонилась вперед и обняла его, прижавшись щекой к нему, и он невинно поцеловал меня.

«Ты тоже девушка моей мечты», - пошутила я, и мы оба рассмеялись, и я добавила серьёзно, «И ты тоже мой лучший друг, Эдвард».

Он шмыгнул носом, но продолжал улыбаться.

«В тот вечер… в Китайском ресторане…» - сказал Эдвард, «Я соврал тебе о своем предсказании».

Я шире улыбнулась его хитрой ухмылке. Хорошо, что мне есть, что на это ответить.

«Я тоже», - заявила я, и его глаза заискрились.

«Ты СОВРАЛА?! Хочешь знать, что моё говорило?» - спросил он, улыбаясь по-старому… то есть своей счастливой, беззаботной улыбкой, как когда я встретила его впервые, десять коротких дней назад… но на самом деле они не были короткими. Мы впихнули в себя чувства, которых хватило бы на всю жизнь. Казалось прошло 100 лет.

«Конечно!» - вскрикнула я, умирая от любопытства.

«Там было написано ‘Любовь – единственное лекарство для разбитого сердца’», - сказал он, заботливо, но грустно глядя на меня.

«Я знал… уже тогда..» - он посмотрел вниз, «И ты будучи Доктором Беллой… я знал, ты найдешь правильное лекарство для меня. Но я боялся сказать тебе… Я не хотел ни в кого влюбляться. Я не должен привязываться… я должен любить всех… не только одного человека».

«Мы глупые», - согласилась я, «Но не думаю, что у нас был выбор. Некоторые боги над нами дёргали за веревочки… смотрели, что из этого выйдет».

И боги могут быть очень жестокими, когда играют со смертными. Эдвард знает это лучше кого бы то ни было.

«Что было в твоем?» - неожиданно он вспомнил, что должен спросить.

Я улыбнулась и посмотрела вниз, потом мягко поцеловала его губы. Потом я прошептала.

«Тот, кого ты любишь, ближе, чем ты думаешь», - выдохнула я в его ухо.

Мы улыбнулись друг другу, словно птица и рыба, которые каким-то образом разделили вместе счастливый момент… зная, что он не продлится долго…но всё равно наслаждаясь им.

«Или нам было суждено влюбиться друг в друга…» - сказал Эдвард, «Или официантка всё подстроила».

Я громко засмеялась, зарываясь лицом в его шею, пока он обнимал меня.

«Это могло быть ответом всё это безумие… Официантка в Китайском ресторане! Она должна быть уничтожена!» - я изобразила злость, и он засмеялся.

Я вспомнила наше начало с Эдвардом. Он был таким счастливым и игривым… ведущим в наших отношениях. Я была испуганной маленькой мышкой, а он был уверенным в себе львом. Но теперь я знаю, что тогда он играл роль. Мне кажется, сейчас со мной настоящий Эдвард, даже если нам не всегда весело, и мы не играем в игры… Теперь у меня есть настоящий Эдвард Каллен. И я люблю его. И я не хочу его отпускать.

И хотя я бы хотела никогда не раскапывать так глубоко его больную душу, чтобы достать всю эту печаль из него, я всё еще верила, что это должно было случиться. Чтобы быть по-настоящему счастливым, он должен разобраться с болью внутри себя… и победить своих демонов.

Мне пришлось поверить в то, что я меняю его к лучшему, хотя на поверхности казалось, что я превращаю беззаботного, весёлого молодого человека в грустного и дрожащего.

«Ты будешь со мной… когда они придут?» - спросил он, возвращаясь к своим родителям, кивая на письмо. Он нуждался во мне, и я любила это, правильно это или нет.

В то же время, я не хотела, чтобы он нуждался во мне настолько сильно. Что будет, если ему придётся уйти? Он будет один. Совсем один.

«Я всегда буду с тобой, Эдвард, ты знаешь», - сказала я, словно это было очевидно.

«Кажется, они скажут что-то плохое», - сказал он словно маленький мальчик, «Что если это что-то ужасное… что-то, с чем я не смогу жить?»

«Не говори так, Эдвард», - я слегка нахмурилась, «Неважно, что они скажет, ты справишься с этим. Ты должен быть сильным. Ты теперь отец. У тебя нет возможности быть слабым и хрупким. Понимаешь?»

Он вздохнул и посмотрел на меня, напоминание о Кэти сделало его сильнее за секунды.

«Понимаю», - кивнул он, «Спасибо, Белла. Спасибо за то, что ты мой друг».

«Всегда», - улыбнулась я и поцеловала его губы, четыре маленьких поцелуя.

«Воскресенье», - сказал он, закрыв глаза и наклонившись для еще одного поцелуя, «Мы можем позвать моих родителей в воскресенье. Утром. Я хочу весь день и ночь с тобой, только с тобой».

Он раскрыл губы и поцеловал меня… нежно… мягко… влажно… медленно прикасаясь языком… к моему.

Он застонал, и я приоткрыла глаза, пока он продолжал целовать меня, теперь грубее, словно хотел меня сейчас же, всю.

«Белла…» - простонал он, и я знала этот голос. Он хочет меня… сейчас же.

Между нами была стойка, и я захныкала в ответ. Как мы можем перейти от грустного разговора к этому за три секунды? Мы на самом деле суждены друг для друга.

Я не успела понять, а Эдвард уже взобрался на стойку, продолжая целовать меня, словно тигр настигший свою жертву. Я вскрикнула от его неожиданного прыжка. Я отскочила назад, споткнулась и теперь мы блаженно лежали на полу в гостиной.

Эдвард резко оттолкнул журнальный столик одной рукой, и я испуганно вскрикнула в его открытые губы, его язык сражался с моим.

«Мой диктофон…» - пробормотала я, пока он покрывал мои губы горячими, влажными поцелуями, не давая мне дышать. Но я не жаловалась.

«Белла… Интервью номер один…» - выдохнул он, застонав, когда пытался расстегнуть пуговицы на своей рубашке, потом резко распахнул её, срывая некоторые пуговицы, продолжая целовать меня, и положил её мне на глаза.

«Доктор Эдвард…» - задыхалась я, схватив его за волосы на затылке, «Мне нужна ваша помощь… сильно».

Я улыбнулась, когда он схватил меня за волосы и повернул мою голову так, чтобы он мог атаковать мою шею языком и укусами. Я взвизгнула, когда один из укусов оказался особенно больным.

«Тебе нравится это, Белла?» - спросил он между грубыми поцелуями, улыбаясь мне. Я была ошеломлена, я хотела, чтобы он причинил мне боль… чтобы он был жестоким со мной.

Я застонала в ответ и добавила, «Да… да… сорви с меня одежду… пожалуйста!!»

Не сказав ни слова, он схватил декольте моей летней блузки. Зарычав, словно пещерный человек, он пару раз дёрнул, разрывая ткань… и воздух прикоснулся к моему животу и груди… и я зарычала в ответ, немое животное, без разума, испытывающее удовольствие.

Секунду спустя Эдвард проворчал, «Опять ёбаный лифчик!», и, без видимых усилий, он разорвал его, обнажая мою грудь своим голодным губам. Я застонала, и его руки проскользнули под мою спину, приподнимая меня ближе к его влажным губам… они смыкались над моими сосками… зубы кусали… язык жадно прикасался ко мне.

Мои пальцы впились в его волосы, дёргали и тянули, притягивая его лицо ближе к моему телу. Его рубашка упала с моего лица, но он не обращал на это внимания.

Потом он быстро расстегнул мои джинсы и резко дёрнул, раскрывая их, чуть не сломав молнию, я задыхалась сильнее, когда он сорвал их с меня без намёка на нежную медлительность. Ему пришлось сначала снять мои кеды, и это тоже раздражало его. Я чуть не засмеялась.

Он зарычал, приказав, «Лежи», потом быстро встал и исчез в спальне, тут же появившись обратно с презервативом и оберткой от него в зубах.

Его штаны уже были наполовину спущены, когда он вернулся, и я улыбнулась его обнаженному и чудовищно громадному члену, готовому к атаке. Пока Эдвард не надел на него милый черный презерватив.

«Доктор Эдвард…» - сказала я, когда он уже снова был на мне, раздвинув мои ноги, он пустил в действие свой гладкий, горячий язык, быстро двигая им в мою тонкую, полную страстного желания плоть. Его язык двигался так энергично, словно это было последнее, что он делает в своей жизни, его пальцы впивались в мою задницу, приподнимая мои бёдра вверх к его губам.

«Белла…» - выдохнул он, «Думаю, я могу помочь тебе… думаю, я знаю, что тебе нужно».

Я улыбнулась и закрыла глаза, пока он давал мне то, чего я хочу. Он заворачивал свой язык в мою киску и наружу, трахая меня им.

«БЛЯДЬ!!» - закричала я, уже готовая кончить только от этого. Как у него получается так закручивать свой язык ?

Я начала материться как моряк, пока не начала кричать без слов… и мне было плевать, как это звучит, или как я выгляжу… я орала и кончала так сильно, вцепившись в собственные волосы, моим рукам нужно было держаться хоть за что-нибудь.

Не сказав ни слова, Эдвард резко вошел в меня, испустив громкий крик, который возбудил меня еще больше. Я царапала его шрамы на спине и почувствовала легкий след от укуса на его заднице, который почти сошел. Я хотела оставить свой след где-то на нём… но ужасные шрамы от Рэйвен заставили меня передумать.

Но потом меня посетила потрясающая мысль. Должно быть, я оставила свой след на нём… и он не заживет и не исчезнет со временем на новой коже. Надеюсь, мой след внутри него… до которого ни пальцы, ни плётки не смогут коснуться.

Он бился в меня снова и снова, и я просто двигалась вверх и вниз под его телом, резко вдыхая и тяжело дыша, мои глаза закатились назад, моя спина изогнулась выше.

Его стоны сводили меня с ума от желания, и мои бёдра поднимались выше, чтобы встретиться с его бёдрами. При этом Эдвард начал кричать еще громче, издавая нечеловеческие звуки… стоны и рыки грубого удовольствия и страсти.

После сладостной вечности он лежал на мне, стараясь не переносить весь свой вес на меня, я прижалась к его влажному телу, неспособная говорить, его руки тоже дрожали, крепко обнимая меня, словно нашим телам было больно без прикосновения друг к другу.

Было так жарко… и на улице уже стемнело.

Мне понравилось то, что эта мысль пришла мне в голову, и я схватила Эдварда за волосы, приподнимая его голову так, чтобы он видел моё лицо. Он удивленно смотрел на меня, пока я говорила, «Я хочу трахнуть тебя на пожарной лестнице, сейчас. Шевелись… и возьми презервативы».

Уголки его губ слегка приподнялись, когда я выбралась из-под него и подбежала к окну, раскрыла его и выглянула на улицу. Эдвард поднялся, наблюдая за мной… он хотел посмотреть, на самом ли деле у меня хватит смелости вылезти наружу.

Я переступила подоконник и, хихикая, забыла свой стыд. Встав на лестнице, я схватилась за железные прутья на уровне моей талии, откинув волосы на одну сторону, они сексуально развивались вокруг моего лица.

«Блядь», - сказал Эдвард громко и чётко, и его обнаженное тело исчезло в спальне, выбежав из неё, он поторопился к окну и выбрался наружу.

«Белла, ты маленькая блядь-эксгибиционистка!», - сказал он гордо, не стесняясь своей обнаженности.

Он посмотрел выше моей головы и хитро улыбнулся.

«Дотянись до этих прутьев и держись за них», - он поднял руку и показал, где я должна держаться.

Я подтянулась и взялась за прутья над своей головой. Я стояла на носочках, слегка тяжело дыша, Эдвард широко улыбнулся, глядя на меня.

Он взял меня за ногу под правым коленом, поднял её и перекинул через нижний прут. Моя левая нога осталась стоять на носочке на полу.

«Очень мило», - одобрил он, и я слегка выдохнула, оглядевшись по сторонам, убедившись, что я в безопасности. Даже если я упаду, я не выпаду с пожарной лестницы. И я верю Эдварду. Он не позволит мне упасть.

Когда его руки начали исследовать моё тело, я слегка откинула голову назад и закрыла глаза. Он начал с моей ступни, что стояла на полу, пощекотав её там, где она приподнималась, и я вскрикнула.

С улыбкой он целовал мою лодыжку, слегка прикусив её, а я пыталась удержать баланс, изо всех сил вцепившись руками в прутья. Его губы медленно поднимались вверх по моей ноге, слегка играя с моим коленом, и затем, возбуждая меня, он целовал моё внутреннее бедро, прикасаясь языком.

Опустившись на колени, он сказал низким голосом, «Я стою перед тобой на коленях, Белла. Наконец-то».

«Нет», - я не хотела, чтобы он удовлетворял меня таким образом.

«Расслабься, Белла», - он начал легко гладить меня между ног своими пальцами, «Я ХОЧУ… стоять перед тобой на коленях. Ты единственная… перед кем я могу на самом деле упасть на колени… я люблю принадлежать тебе… я ПРИНАДЛЕЖУ тебе».

Я помню, как он говорил мне это в начале – я люблю принадлежать тебе. Тогда я знала, что это реплика из его роли… и мне было грустно от этого. Теперь мне хотелось летать и кричать об этом в небо… праздновать.

Теперь он дразнил меня, слегка прикасаясь языком к моей уже чувствительной киске, и я шипела, схватившись за прутья, словно висела над бездонной пропастью.

Его умелые пальцы раскрыли меня, и он приподнял ко мне губы, открывая и закрывая их, двигаясь… прикасаясь языком.

Всё это время я произносила его имя… «Эдварррррдддд…. Эддддвард…. Эдвард….»

Вскоре, это уже было не имя, а великолепный звук, слетающий с моих губ… волшебное слово, которое означало это мощное чувство внутри меня, заклинание, окутавшее меня.

Я не говорила ничего, кроме этого… и я чувствовала, как его пальцы играют там, где только что он рисовал его языком и горячей слюной. Теперь я чувствовала три пальца… двигающиеся в разных направлениях… вверх… и медленно… вниз… и снова вверх.

«UGGGHHHH!!!» - я полностью закинула голову назад, видя город вверх ногами, мои темные волосы свисали вниз. Я кричала громче, хотя могла видеть невдалеке людей на тротуаре… магазины всё еще работали. Мне было по хуй. Пусть слышат меня. Пусть завидуют тому, что этот чувственный бог полностью принадлежит мне.

Он крепко держал меня за колено ноги, которая лежала на пруте, чтобы я не упала.

«Блядь, Белла, я хочу тебя», настойчиво сказал он, когда я кончила, я с трудом приоткрыла глаза, он обошел меня и встал сзади, держа руку под моей грудью, он наклонил меня назад на свою грудь, так что моя голова лежала на приятной подушке из плоти и мускулов, мои губы нашли его шею, жадно целуя везде, где могли достать.

И потом я почувствовала его член в новом презервативе, прижатый к моей мягкой киске, он двинулся вверх и вошел в меня, и я снова закричала, и он застонал низким голосом.

«Держись, Белла», - он отступил назад и держал мою согнутую ногу на своей руке, опуская и поднимая меня над своим диким членом, его бёдра двигались быстро вверх и вниз вместе с моим телом.

Черт возьми, он СИЛЬНЫЙ, я по-настоящему ощутила это только сейчас. Я лениво подумала о том, что это хорошее упражнение для его рук, учитывая то, что он не много времени проводил в тренажёрном зале, пока был со мной.

Я кричала, так же как и Эдвард. Надеюсь, никто не позвонит копам… только представить что было бы, если бы его родители подошли сейчас к моей двери!

«Черт, я сейчас кончу, Белла… пожалуйста…» - он хотел, чтобы я кончила первая, «Я сейчас… подожди», - задыхался он и потом начал бешено биться в меня, и вот оно. Я кончила здесь и сейчас и орала об этом ему.

«Я кончаю!! Я кончаю, Эдвард!!», - верещала я, «Боже!! ДА!!» [пффффф…]

Слава Богу у моих соседей нет маленьких детей. Теперь я чувствовала себя такой грязной.

Он заорал от облегчения, зарычал, и я почувствовала, как его тело напряглось и потом расслабилось… его энергичные движения прекратились… и во мне было тепло…. И я знала, что он тоже кончил.

Не думаю, что могла держаться за прутья еще хоть секунду, и Эдвард взял меня в руки и поднял. Он целовал мой лоб, пробираясь через окно и по пути в ванну.

Я только наполовину была в сознании, но я помню, как он положил меня в пустую ванну. Через секунды, горячая вода прикоснулась к моим ногам… Эдвард заткнул пробку, чтобы набрать воды, а я пыталась сфокусироваться на его идеальном лице надо мной.

Он быстро избавился от презерватива и проскользнул в ванну, сев сзади меня, я лежала между его ног, облокотившись на него, пока вода поднималась, поглощая наши слабые, вспотевшие тела.

«Мой бедный малыш», - тихо сказал он, растирая пальцами мои ноющие ладони, «Прости, Белла».

Мне совсем не было больно… и я не заметила, что было с моими руками, потерявшись в ощущениях моего тела на пожарной лестнице. Я просто улыбнулась и наслаждалась его заботливыми прикосновениями… и потом его поцелуями на моих ладонях.

«Не извиняйся», - сказала я, всё еще чувствуя себя замечательно и легко, «Мне понравилось на лестнице».

Он засмеялся, но продолжал настойчиво тереть мои руки теперь большими пальцами.

«Я создал монстра, не так ли?» - спросил он, мягко поцеловав меня в щеку.

«Точно», - гордо улыбнулась я.

«Невеста Франкенчлена», - сказал он, «Она жива! Жива!»

Мы расхохотались, и Эдвард объяснил мне, кто такой Франкенчлен.

«Ты назвал его?» - я продолжала смеяться, «В честь монстра? Это о много говорит».

«Нет, не анализируй это», - захныкал Эдвард, «Оставь. Я не хочу быть узником Доктора Беллы».

«Тогда у тебя бы не было шанса сбежать», - сказала я, «Я бы заперла тебя в своей собственной резиновой комнате, в приятной смирительной рубашке… и без штанов».

«Мммм, это вместо твоего правила, согласно которому, я не должен носит майки?» - прокомментировал он, его пальцы двигались по моей груди под водой, он приподнял ногу и закрыл кран, «Мне нравится, как это звучит. И что бы ты делала со мной в этой маленькой, обитой клетке?»

«Я бы приходила к тебе в самых коротких юбках и самых маленьких, облегающих блузках…» - начала я, «Я бы подняла тебя за волосы и заставила бы отвечать на мои вопросы. У нас бы было много хорошей терапии. И после наших разговоров, я бы толкнула тебя назад на спину и провела бы некоторые… оральные исследования».

«Ооооо, даааааа», - Эдвард широко улыбнулся и откинул голову назад, «Мне нравится это всё больше и больше… и что потом, Доктор Белла?»

«Я буду жестоко дразнить тебя… не позволяя тебе кончить», - играла я, «Каждый раз, когда ты будешь близок, я буду останавливаться и наблюдать, как твоё бедное тело извивается в рубашке, а твои зеленые глаза умоляют меня».

«Боже, ну ты просто злобная сука», - засмеялся он, «Давай дальше».

«Затем я сниму свои трусики и заткну твой маленькой рот», - фантазировала я, надеясь, что он понимает, я просто выдумываю всё это. В реальности я бы никогда не причинила вреда этому мужчине. Это еще хуже, чем причинять боль себе.

«Это было бы приятно», - представлял Эдвард, слушая мои небылицы.

«И потом я бы снова возбудила тебя своим ртом…» - сказала я, «И потом я бы села на тебя… и разобралась бы с… Франкенчленом», - я с трудом произносила это без смеха.

«Без презерватива?» - удивился он.

«Ага. Ты был бы полностью моим в этой комнате. Ты бы никогда не надевал презерватив со мной в нашем маленьком мире фантазий».

«Здорово», - довольно сказал он, словно я читала ему сказку.

«И потом, если бы ты вёл себя хорошо, я бы вернулась позже и накормила тебя», - я улыбнулась, представив, как Эдвард ест влажную вишенку из моих рук.

«Рай», - промычал он, закрыв глаза, «И Франкенчлен жил долго и счастливо».

Я захихикала, всё еще забавляясь над именем его члена-монстра. Я всё представляла его зеленым с болтами, торчащими наружу с обоих сторон.

«Завтра пятница», - неожиданно сказал он, и я открыла глаза, и моё сердце треснуло в сотне местах.

«Я знаю», - прошептала я.

Его руки крепче сжали меня, и я тоже вцепилась в них, мне не хотелось думать о том, что воскресенье – наш последний день вместе.

«Я люблю тебя, Белла», - просто сказал он.

Я неровно выдохнула и ответила, «Я тоже тебя люблю, Эдвард. И всегда буду любить».

Он повернул к себе моё лицо и, закрыв глаза, невинно и нежно целовал мои губы.

«Всегда», - выдохнул он.

НЕБОСКРЁБ

Сегодня Пятница, День 12.

BPOV

Казалось, Эдвард был сегодня гораздо счастливее, когда помогал мне готовить ланч для моего отца. Он пел и постоянно шутил со мной, и я была рада. Надеюсь, папа нормально переживет новости. Нужно быть святым, чтобы не разозлиться.

Первое, что мне сегодня сказал Эдвард самым счастливым голосом, что я когда-либо слышала, это, - «Эй! Сегодня мне набьют лицо!»

Я убедила его, что этого не случится… но потом я подумала. Может и набьют. По крайней мере, я знала, что Чарли сегодня не придет в форме копа и с пистолетом. Это плюс.

«Ты ведь знаешь как блокировать удар?» - спросила я его во время завтрака, и он кивнул, не выглядя испуганным. Хотя опять же, он не боялся физической боли и наказаний. Он больше переживал за то, что Чарли сделает со мной в ответ на то, что мы расскажем ему сегодня.

Я попросила его уйти, чтобы я сначала сама поговорила с папой, перед тем, как он встретится с Эдвардом. Но Эдвард не согласился на это. Он сказал, что я всегда была рядом с ним и буду, когда его родители вернутся, так что он так же не оставит меня сейчас.

«Я заслужил удар в лицо, Белла», - наконец сказал он, «Позволь ему сделать это. Он почувствует себя лучше и, может быть, зауважает меня после этого. Это мужские дела. Я не ударю его, если ты об этом беспокоишься. Белла, я бы не причинил вреда твоему отцу. Я просто буду стоять смирно и позволю ему ударить меня. Я обещаю».

«Я тебе верю… и это меня злит. Я не хочу, чтобы мой отец бил тебя… и также я не хочу, чтобы ты стоял смирно. К тому же, он может испортить это красивое лицо».

Я сжала его щеки и, хихикая, поцеловала его, он выглядел так смешно – эти полные губы сжатые таким образом..

«Пожалуйста, перестань», - он приподнял бровь, и я отпустила его.

«Виктория с ума сойдет, если ты заявишься к ней с синяком под глазом. Разве это не повлечет за собой еще больше проблем?» - спросила я, и тут же разозлилась на себя за то, что озвучила имя этой суки… или мысли, что он вернется к ней.

«Нет», - он помешал суп, «Я могу сказать ей, что ты ударила меня, когда мы играли. На мне всё быстро заживает. К тому же я не буду…»

Он остановился, и я посмотрела на него. Быстро отвернувшись, он начал молча резать салат, нахмурив брови.

«Ты не будешь, что?» - нахмурилась я, мне это не нравилось.

«Я не буду… перемотан бинтами… если…» - бурчал он. Не умеет врать.

«Ложь. Скажи то, что собирался сказать, Эдвард».

Он сжал зубы и прекратил резать латук.

«Я не буду работать несколько дней, после того как вернусь», - сказал он, глядя на меня, «Я буду наказан какое-то время».

Я грохнула тарелки об стол, заставив Эдварда вздрогнуть.

Из-за того, что я накинулась на неё.

«Чарли приедет», - тихо прорычала я, почти про себя, «Он поможет нам. Должен быть какой-то закон против этого».

«Белла, ты хоть знаешь, как долго существуют сутенёры и проститутки?» - вздохнул он, «Легально это или нет. Виктория опасна. Я бы хотел вообще не вмешивать в это твоего отца. Я не хочу, чтобы он пострадал».

«Но я не хочу, чтобы ты пострадал», - к моим глазам подступили слёзы.

«Я подписался на это», - он снова начал крошить салат, «Я принял деньги, я подписал контракт. Я не жертва в этой херне».

«Как ты можешь так говорить?!» - закричала я, представив его в этой ёбаной клетке в клубе с Викторией, которая приказывала ему опуститься на колени.

«Потому что это ПРАВДА, Белла!» - он повысил голос и, казалось, сразу пожалел об этом, «Извини. Я не должен кричать на тебя».

«Слушай… я подумала…» - предложила я, дрожащим голосом, «Может мы как-то разберемся с этим, даже если ты вернешься к Виктории… на какое-то время».

«Белла», - он положил нож и собрался подойти ко мне, чтобы успокоить.

«Нет, подожди», - я начала паниковать, «Может Эммет сможет как-то связываться со мной… какое-то время… будет сообщать мне, как ты… Виктория не узнает об этом».

«Пожалуйста, Белла, не делай этого», - он водил руками вверх и вниз по моим рукам, «Почему бы нам просто не встретиться с твоим отцом просто так? Мы бы сказали ему, что ты познакомилась со мной в колледже. Я вернусь к Виктории, никто не сможет ничего сделать по этому поводу в следующие пару дней. И ты не сможешь связаться со мной, когда я уйду… Мне нельзя иметь подружку. Она что-нибудь сделает с тобой, если ты появишься где-то рядом. Ты не можешь сделать это. Всё в порядке. Ты старалась изо всех сил, и никто никогда не делал столько для меня. Даже если каким-то чудом ты нашла выход для меня, я бы просто не знал как вписаться в нормальную жизнь… нормальную работу. Пообещай мне, что ты не придешь за мной, когда я уйду».

«Нет!» - я отскочила от него. Я ненавидела его, ненавидела то, что он не хотел хотя бы попробовать драться за свободу.

«Белла!» - воскликнул он и хотел сказать что-то еще, но тут раздался игривый стук в дверь.

Эдвард посмотрел на дверь, а потом на меня, когда я поторопилась открыть. Знакомая бело-сине-серая фланелевая рубашка расстегнута, под ней белая майка, темно-синие джинсы, кроссовки, растрепанные короткие волосы, с намеком на седину на висках… и темные брови, которые почти скрывали мягкий блеск его темно-карих глаз… и его улыбка.

«Папа», - я заплакала, не в силах сдержать себя, и обняла его, его руки гладили и похлопывали меня по спине. Он всегда терялся при виде девчачьих слёз.

«Приветик, Беллз», - казалось, он уже знал, что что-то не так. Я сразу не подумала об этом… но потом вспомнила, что он мог видеть Эдварда на кухне. Он наверно подумал, что Эдвард обидел меня.

«Не плачь, милая», - он старался успокоить меня, «Всё хорошо. Я здесь».

«Заходи, пап», - сказала я и наконец впустила его, стараясь, чтобы мои губы не дрожали; он зашел, поглядывая на Эдварда.

«Пап, это Эдвард Каллен», - представила я, сдерживая эмоции, «Эдвард, это мой отец – Чарли Свон».

«Приятно познакомиться, Шериф Свон», - Эдвард подошел к нему и крепко пожал его руку, и я наслаждалась пока что дружеской обстановкой.

Когда я познакомилась с Эдвардом, мне было грустно от того, что эта встреча никогда не произойдет. Но вот она. Как жаль, что скоро они будут драться [ругаться]. Ну, во всяком случае, мой отец будет.

«О, ты знаешь, что я шериф?», Чарли широко улыбнулся, он всегда легко сходился с новыми людьми, «Тогда, думаю, Белла тебе всё рассказала обо мне».

Эдвард улыбнулся мне и затем моему отцу.

«Только хорошее», - сказал Эдвард, отпустив руку папы, «Она рассказала мне всё о том, как вы ездили вместе на рыбалку».

«О, ты рыбачишь, Эдвард?» - спросил Чарли, скрестив руки на груди – оценивающий жест. О-оу.

«Нет, никогда не был на рыбалке», - признался он, «Но мне всегда хотелось. Я вырос в большом городе, но мне бы хотелось попробовать».

Чарли слегка улыбнулся, он любил честность. Я знаю, он видит то, какой Эдвард красивый, и ему это не нравится. Может мне нужно немного подождать, чтобы они получше познакомились, до того как я расскажу Чарли всю историю. Может сначала нам стоит поесть.

«Пап», - я усадила его на стул возле стойки, и почувствовала себя вульгарно от того, что Эдвард привязывал меня обнаженной к одному из них, и может мой отец сидит как раз на этом стуле. «Мы с Эдвардом приготовили тебе замечательный ланч. Твоё любимое – мясо с картошкой… и салат».

«И суп», - Эдвард помешал свой суп и выключил газ.

«И суп», - нервно повторила я. Соберись, Белла.

«Белла, что-то не так?» - спросил Чарли, он всегда знал, когда меня что-то беспокоило. Это один из недостатков, когда твой отец коп. Я не могу обмануть его.

«Ну, вообще-то да, но мы хотели бы поговорить с тобой после ланча, ладно?» - сказала я, и теперь мой отец смотрел на Эдварда… Бог знает, о чем он думает.

«И пока ты не начал», - продолжила я, «Я не беременна, я не выхожу замуж, и моя учеба в порядке».

Эдвард повернулся к Чарли и слегка улыбнулся, но Чарли не видел в этом ничего смешного. Эдвард молча отвернулся и начал разливать суп по тарелкам.

Мы ели, болтая ни о чем. Эдвард легко втянул Чарли в интересный разговор. Я и не знала, что он такой фанат бейсбола, но они говорили об этом где-то 30 минут, а я просто наблюдала за ними. Эдвард как-то даже рассмешил папу… и это было удивительно.

Когда мы закончили, Эдвард начал убирать посуду, и Чарли нашел это немного странным, судя по его выражению лица.

«Эдвард, забудь о посуде», - тихо сказала я, «Мы должны сделать это сейчас, пока я не струсила».

«Белла, пожалуйста, подумай об этом сначала», - прошептал он, всё еще не уверенный, что это закончится хорошо для меня.

«Я говорила тебе, мне плевать, если он будет кричать на меня, я хочу помочь тебе, и, нравится тебе это или нет, я сделаю это, теперь пошли!» - я дёрнула его за руку и потащила в гостиную.

«Давай сядем здесь, пап, ладно?» - я прочистила горло, усадив Эдварда на его любимое место на диване.

Чарли поднялся со стула, глотнул пива и, поставив банку на стойку, подошел к нам. Я села рядом с Эдвардом, а Чарли – на кресло напротив нас, где обычно сидит Доктор Белла.

«Белла сказала, у тебя есть большая проблема», - Чарли смотрел на нас обоих, размышляя, что бы это могло быть, «Ну, рассказывай».

«Хорошо, но сначала правила», - я наклонилась вперед, «Ты выслушаешь нас до конца. Ты должен пообещать, что ты не будешь сильно кричать, когда мы закончим. И ты должен пообещать не применять силы».

«Я же говорил, Белла, это мужские дела. Ничего страшного, если он применит силу», - Эдвард пытался спорить со мной, но я попросила его замолчать.

Потом он посмотрел на Чарли и сказал, «Какая бы реакция у вас не была, - это нормально. Вы можете кричать на меня или… применить силу. Я бы так и поступил на вашем месте».

«Я слышал всевозможные истории, Эдвард», - Чарли почесал щеку, «Не думаю, что вы скажете мне что-то такое, что разозлит меня или заставит применить насилие».

«Ладно, пап», - сказала я, вздохнув, «Вот что случилось. Как ты знаешь, я учусь на психиатра. Ну и мне надо было выбрать человека… интересного человека, которого я могла изучить и написать работу об этом. Я выбрала кое-кого… но в последнюю минуту он отказался. У меня было два дня, чтобы найти кого-нибудь. Так что я пошла в этот клуб, Огонь… и там я встретила Эдварда».

Эдвард слабо улыбнулся Чарли, когда он резко посмотрел на него чуть ли не испепеляющим взглядом.

«Я там работаю», - встрял он.

«Эдвард танцор в этом клубе», - объявила я, наблюдая за лицом отца. Пока ничего. Только строгий взгляд в ожидании продолжения.

«Я спросила Эдварда, хочет ли--- », - начала я, но Эдвард прервал меня.

«Белла, пожалуйста, можно я скажу это?» - Эдвард посмотрел на меня, и я слегка кивнула.

«Шериф Свон, Белла попросила меня быть объектом для её работы», - сказал он, «Но я сказал ей, что я не работаю бесплатно. Женщины платят… за моё время. Белла не хотела соглашаться на что-то такое грязное, но… она отчаянно нуждалась в человеке. Так что… она наняла меня, чтобы… изучать».

«Перестань так говорить, Эдвард», - нахмурилась я, «Всё было не так. Я пришла за тобой».

Чарли теперь в открытую хмурился, ему ни капельки не нравился наш рассказ.

«Дело в том, что после нашего разговора… я должна была узнать о жизни Эдварда», - сказала я, «Так вот. Эдвард работает на Викторию, она владеет клубом. Но он не просто работает на неё… он принадлежит ей, пап. Это долгая история, но Эдвард там против своей воли. Она заставляет его делать самые… пап, он раб. И женщины платят за то, чтобы причинить ему боль. И с этим мне нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты помог ему освободиться. Он не хочет возвращаться. И у нас осталось всего три дня до того, как ему придется вернуться».

Эдвард смотрел на пол, пока я всё это рассказывала, но потом он поднял глаза к Чарли.

«Ты… НАНЯЛА его?» - Чарли держал каменное лицо, его голос спокойный. Теперь он готов к допросу.

Эдвард взглянул на меня и сглотнул.

«Чем ты заплатила?», - спросил он, «Ты же не---»

Потом он остановился и сильнее нахмурился на меня. Его глаза широко распахнулись и он сказал, таким опасным низким голосом, который испугал даже меня.

«Твоё наследство?!» - прорычал он, «Деньги моей матери?!»

«Пап, я знаю, что---» - попыталась я, но он прервал меня.

«Это были накопления за ВСЮ её жизнь, Белла Свон!» - глаза Чарли теперь были очень злыми, голос громкий, «Она всё это отдала тебе! Чтобы у тебя была какая-то уверенность в будущем, чтобы завести семью, купить дом или начать собственное дело!! Она верила, что ты умная и используешь эти деньги должным образом! И ты купила на них ШЛЮХУ?»

Я даже не успела проследить за реакцией Эдварда – я подскочила на ноги, возвышаясь над отцом, он всё еще сидел в кресле.

«НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ ЕГО ТАК!!» - у меня были слёзы в глазах, «Никогда больше не произноси это слово!! Он не шлюха! Он в ловушке, ЧАРЛИ!! Я позвала тебя, чтобы ты смог помочь ему!!»

«Белла, прекрати», - Эдвард пытался успокоить меня, он стоял сзади меня, взяв меня за руки.

Чарли подскочил и заорал на Эдварда.

«Убери свои руки от моей дочери!» - взбесился он.

Эдвард не сказал не слова, но убрал руки.

«Давайте сядем и продолжим спокойно говорить», - предложил Эдвард с надеждой, «Белла очень хороший терапевт, и теперь я знаю, что решать проблемы лучше без крика».

И с этим, я решила успокоиться, зная, что он прав. Но если Чарли еще раз оскорбит Эдварда, я откушу ему голову.

Я села на свое место рядом с Эдвардом… и наконец, Чарли тоже опустился в кресло.

Теперь он сердито смотрел на Эдварда, и мне это не нравилось. Эдвард открыто смотрел в глаза Чарли, не пряча взгляд, и я гордилась им.

«Белла не любит это слово - шлюха», - спокойно сказал Эдвард, «Я постоянно так называю себя, и она также реагирует на это. Я знаю, что я, Шериф Свон, я не отрицаю это».

«Но ты хочешь, чтобы я помог тебе выбраться из этого», - холодно сказал Чарли.

«Я не думаю, что есть какой-то способ выбраться», - честно сказал Эдвард, «Белла любит решать проблемы, и она очень хороший психиатр и друг. Она не хочет, чтобы я возвращался к этой жизни. Она хочет помочь мне. И я благодарен ей за это… но… я не думаю, что это возможно… в следующие три дня, да и вообще. И это очень опасно. Люди, которые помогают мне, могут пострадать… я не хочу этого. Белла хотела позвать вас на помощь, и вы знаете, как тяжело с ней спорить».

«Сколько она заплатила тебе?», - казалось, Чарли совсем не слушал Эдварда, и это просто сводило меня с ума.

«Пап, это так важно?» - я сжала кулаки, стараясь усидеть на месте.

«Я хочу знать!» - закричал он.

«Двадцать тысяч», - я зажмурилась на секунду, и потом зло посмотрела на него.

Эдвард посмотрел вниз и потом опять на моего отца.

«Клянусь, Шериф Свон, если бы я мог, я бы вернул ей всё прямо сейчас», - грустно сказал Эдвард, «Она дала мне так много…»

«Всё своё наследство», - Чарли чуть ли не ранил меня своим взглядом. Казалось, я ему противна. Он никогда раньше так не смотрел на меня.

Эдвард пытался это исправить, но я бы хотела, чтобы он замолчал хоть на секунду. Он выводил Чарли еще больше своими попытками объясниться.

«Это моя вина, Сэр», - Эдвард хотел взять на себя все обвинения, «Я не дал ей шанса».

«Ты спал с ней?» - теперь Чарли впился в него взглядом, игнорируя меня, словно бы меня тут вообще не было.

Эдвард немного поколебался и уже собирался ответить, когда Чарли бросился на него. Его колебание дало Чарли ответ, и я даже не успела среагировать, а он уже держал Эдварда за майку, прижав к стене, несколько безделушек упали и разбились.

«Ты маленький РАЗВРАТНИК!!» - выплюнул Чарли сквозь сжатые зубы, ударив Эдварда об стену, «Ты трахал мою дочь!! За ДЕНЬГИ!!»

«ПАПА!!» - кричала я, дёргая его за рубашку, «Ты причиняешь боль его спине!! [по англ. не так ужасно звучит…] ПРЕКРАТИ!!»

Раны Эдварда могут опять начать кровоточить, если он будет продолжать ударять его спину с такой силой, а я не хотела, чтобы мои отец причинял ему еще больше боли, не считая боли от того, что его обозвали шлюхой и развратником.

«Я причиню боль не только его спине!!» - прорычал Чарли, еще раз ударив его, и Эдвард тяжело выдохнул.

«ПАПА, ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ!!» - я пыталась оттащить его за руки, но они были словно каменные. Я также заметила, что Эдвард не сопротивлялся и не просил, чтобы его отпустили. Он просто терпел это.

«Я знаю, что вы чувствуете, но я не жалею», - сказал Эдвард в свою защиту, глядя прямо в искаженное лицо Чарли, «Белла мой лучший друг. И я знаю, вы любите её, поэтому я не обвиняю вас за то, что вы хотите причинить мне боль. Так что давайте. Я не буду защищаться».

«Папа, не надо!!» - я чуть не плакала, не в силах оттащить его.

«Белла, пожалуйста, отойди», - Эдвард посмотрел на меня.

Чарли отвел назад кулак, наблюдая за лицом Эдварда, который откинул голову на стену и закрыл глаза в ожидании удара.

«Папа, не смей бить его!!» - я запрыгнула на него, схватив за шею, «Я люблю его!!»

«Успокойся, Белла», - голос Чарли снова был спокойным, и он опустил руку, всё еще глядя на Эдварда, «Я не ударю его».

Я выдохнула с облегчением и отпустила его шею, опустившись на ноги. Чарли отпустил Эдварда и отошел на шаг назад.

«Почему?» - удивился Эдвард.

«Я не могу ударить мужчину, который не собирается защищаться», - заявил Чарли, «Это неправильно».

«Спасибо, папа», - в моем голосе звучала бесконечная благодарность.

«Не то, чтобы я не хотел надрать тебе задницу. Я хочу. Но я вижу, что ты заботишься о ней», - сказал Чарли, «Ты сказал ей отойти… я хотел сказать то же самое. Мне не нравится это… но это правда».

Я слегка улыбнулась, «Эдвард всегда так говорит».

Чарли сел обратно в кресло и уронил голову на руки… еще одно движение Эдварда. Они так похожи, и даже не догадываются об этом.

«Ты в порядке?» - я подошла к Эдварду, он выпрямился и отошел от стены… на ней было немного крови.

«Думаю, да», - сказал он.

«Твоя спина!» - заорала я, мгновенно взбесившись, «Я знала!!»

«Блядь», - сказал Эдвард, когда я затолкала его в кухню и приказала снять майку.

«Белла, я пойду в ванну и позабочусь об этом», - он начал возражать, но я была не в том настроении.

«И как ты дотянешься до своей спины?» - спросила я, «СНИМАЙ!»

Он вздохнул, расстегнул и снял рубашку, опустив голову. Я намочила чистое полотенце теплой водой и начала протирать раны, где была свежая кровь, слезы застилали мне глаза.

«Господи Боже», - услышала я голос Чарли из гостиной, и Эдвард неровно выдохнул. Он мог видеть грудь Эдварда и шрамы, которые там оставила Рэйвен.

«Что за чёрт?» - Чарли медленно подходил к нам.

«Ты что думал, мы шутим?!» - я чуть не заорала на него. Он зашел в кухню и смотрел на спину Эдварда.

«Черт», - сказал он, наблюдая как я вытираю кровь с кожи Эдварда.

«Они только начали заживать, спасибо, папа», - я не могла скрыть свою злость на него.

«Всё нормально», - храбро сказал Эдвард, «Они не болят».

«Пап, я бы не звала тебя сюда, если бы это не было чрезвычайно важно», - сказала я отцу, продолжая работать, «Я могла не рассказывать тебе ничего! Я знаю, ты злишься… и ты разочарован во мне… но у нас нет на это времени. Я люблю Эдварда… и он любит меня. Мы не планировали это, и мы знаем, что это невозможно, но ничего не можем с этим сделать. Мне нужно спасти его, пап. Посмотри, что они с ним делают. И это только часть той боли, которую они причиняют ему… ты понятия не имеешь, что они сделали с ним эмоционально».

«Я знал, что здесь что-то большее, когда ты закрыл глаза и ждал удара», - теперь Чарли говорил с Эдвардом, «Я видел это раньше… ребёнок. Его отец постоянно бил его. Я видел, как этот мужик поднял свою руку на него, и мальчик просто замер и ждал… прямо как ты».

Эдвард слегка повернул голову к нам, но потом посмотрел прямо перед собой, слегка вздохнув.

«Они называют его pain slave», - мягко сказала я отцу, втирая мазь в раны, «Они делали с ним самые ужасные вещи. Эдвард сказал, что это ‘еще ничего’, по сравнению с тем, что они обычно делают».

«Расскажи мне еще об этих людях», - сказал Чарли, и мне казалось, я сейчас зарыдаю в голос. Это значит, мой папа хочет помочь… и узнать больше.

Я напомнила ему, что это тот самый Эдвард Каллен, о котором я просила найти информацию, ссылаясь на то, что он встречался с Розали. Я напомнила ему о прошлом Эдварда… о его дочери… о пожаре. Чем больше мой отец узнавал, тем меньше он хотел избить Эдварда. Он на самом деле не любил Эдварда и не хотел, чтобы я однажды вышла за него замуж, но, думаю, он понял.

Мы особо не вдавались в подробности на счет нашей сделки в начале, о том как он учил меня сексу, а я учила его мириться с болью прошлого. Нам не нужно было рассказывать ему всё. Мы сказали ему, что всегда предохранялись, при этом его чуть не стошнило.

Но основным мы поделились. Я даже призналась, что напала на Викторию в клубе… и рассказала, как Эдвард защитил меня и вытащил оттуда.

Эдвард рассказал ему больше о Виктории, о клубе, о других танцорах, как получилось, что он принадлежит ей, и даже о том, как ему угрожали использовать его кровь против него, и о её обещаниях, причинить вред его дочери, если он попытается уйти.

Чарли взял один из моих блокнотов и начал делать заметки о том, что говорил Эдвард. Эдвард чуть не засмеялся над этим, вспомнив меня с моим блокнотом, он видел в этом семейное сходство. Я взглянула на него, и он спрятал улыбку.

Наконец, после пятой страницы заметок, Эдвард сказал, «Пожалуйста, Шериф Свон, это уже слишком. Моя дочь может пострадать… или погибнуть, если это выйдет из под контроля. Также и Белла. Я не могу рисковать этим».

«Эдвард», - Чарли посмотрел прямо в его глаза, «Ничего не изменится к лучшему, если ты не будешь пробовать. Однажды, они РАНЯТ твою дочь… и всех, о ком ты заботишься. Люди, которые держат рабов и заложников, невероятные трусы. Они имеют власть над тобой из-за твоего страха».

«Я боюсь, вы чертовски правы!» - вскрикнул Эдвард, «Это моя дочь!»

«А это - моя», - Чарли кивнул в мою сторону, «Она теперь тоже в опасности, и я не допущу этого, Эдвард. Я сделаю всё, что возможно, чтобы она снова была в безопасности. Если ты беспокоишься так, как говоришь, ты сделаешь то же самое для обоих – Беллы и твоей маленькой девочки. Так что… ты со мной… или нет?»

Эдвард улыбнулся мне, вспомнив, что я сказала ему то же самое, когда мы уезжали от Рэйвен. Да, я украла эту фразу у отца, и теперь он знал это.

«Я с вами», - сказал он, явно занервничав. Я знала, он беспокоился за свою дочь, и я восхищалась этим. Я нежно гладила его по спине, убеждая его, что всё будет хорошо.

«Я знаю, что делаю, Эдвард», - заверил Чарли, «Я не сделаю ничего, что может навредить ребёнку. Я не могу гарантировать, что устрою всё за три дня, но я сделаю всё, что смогу, пока я здесь».

«Спасибо, Шериф Свон», - с чувством сказал Эдвард, «Теперь я вижу от кого у Беллы столько ума и смелости…»

Чарли ненавидел комплименты, но он фыркнул и сказал, «К счастью для неё, красоту она унаследовала от матери».

«Пап», - нахмурилась я, и он слегка улыбнулся.

Он снова посмотрел на Эдварда и сказал, «И… ты можешь звать меня, Чарли, парень».

«О», - Эдвард заметно расслабился и улыбнулся, «Спасибо, Чарли».

«Не расслабляйся сильно», - слегка нахмурился Чарли, «Я всё еще могу ударить тебя. Потом».

«Хорошо», - согласился Эдвард, «Вы знаете, где меня найти».

Мой отец направился к двери, видимо это конец его визита. Он повернулся ко мне и сказал, не понижая голоса, должно быть для нас обоих, «Я всё равно ненавижу всё это, Белла. Не думай, что я сейчас не в ярости на вас обоих».

«Я знаю, пап», - мне, правда, было не по себе от этого, я знала, ему сложно всё это воспринять. Я ненавидела вовлекать его в это.

«Но во всяком случае, Эдвард делал свою работу, насколько бы больной она не была», - Чарли посмотрел на него и потом сказал мне, «Но, Белла, тебе прекрасно известно. Этот разговор еще не окончен».

«Я знаю», - слезы подступили к моим глазам. Я ранила его, это было видно по его глазам.

«Я буду рядом», - Чарли не обнял меня, и я поняла его, «Мне нужно какое-то время подумать… и я начну собирать информацию», - с этими словами он поднял блокнот и взглянул на Эдварда.

«Пожалуйста, пап, будь осторожен», - сказала я, зная, что он достаточно умён, чтобы обойтись без моей помощи.

«Я всегда осторожен», - сказал он без эмоций, «Увидимся».

Он также не поцеловал меня на прощание, но я знала, ему нужно время.

Мой отец направился к лестнице вниз по коридору, я закрыла за ним дверь и повернулась к Эдварду. Он был погружен в свои мысли, и я подошла к нему, осторожно обняла, чтобы не причинить ему боль и сказала, «Думаю, всё прошло довольно хорошо».

НЕБОСКРЁБ

EPOV

«Эдвард… интервью номер… восемь?», - Белла неуверенно посмотрела на меня.

«Кажется, семь», - я старался вспомнить, но Белла пожала плечами и сказала, «Всё равно…»

«Привет, Эдвард», - она поздоровалась со мной, как обычно, это всегда заставляло меня улыбнуться. Как будто я не видел её с прошлого интервью.

«Привет, Доктор Белла», - улыбнулся я, она, как всегда, сидела в кресле напротив меня, и я на своем обычном месте – на диване.

«Ну…» - Белла слегка вздохнула и посмотрела в окно справа от себя, «Довольно много для того, чтобы наша проблема не расстроила моего отца».

Она слабо улыбнулась, и я позволил себе улыбнуться в ответ, надеясь, что она не скрывает боль от визита своего отца час назад. Я надеялся, что она понимает, что ей не обязательно скрывать это от меня. Я также могу быть рядом для неё.

«Да», - я вспомнил слова Чарли о том, что он слышал всевозможные истории, и наша не заставит его кричать или применять силу, «Довольно много для твоих правил».

Она вдавливала ручку в блокнот на коленях, её челюсть напряглась на секунду.

Теперь казалось, что она расстроена… и она не говорила. Её глаза были прикованы к блокноту. Она жалеет, что мы рассказали её отцу? Они были так близки, когда Чарли только пришел… и теперь…

«Белла?», - начал я, «Прости. Я до сих пор не могу поверить, что ты сделала это для меня».

«Глупый Эдвард», - она прикидывалась смелой для меня, «Я сделала это для нас… и я сделаю для тебя что угодно. Я люблю тебя. Я умру за тебя».

Это заявление было равносильно ножу, пронзающему мою грудь. Я раскрыл рот, и на секунду мне стало плохо… я подумал о Тане… о Виктории… о ёбаной опасности над нами.

«Никогда больше не говори так, Белла», - услышал я свой строгий голос.

«Извини», - она поняла, что я чувствую, и это отразилось на её лице, «Я не думала… Я не хотела…»

Она вздохнула и сменила тему.

«Ну и… как тебе мой отец?» - спросила она, попытавшись улыбнуться.

«Он мне понравился», - уверенно сказал я, «Но он был слишком добр ко мне. Он должен был ударить меня».

«Ты хотел этого, да?» - спросила она, отлично меня зная.

«Да», - я уже прекратил попытки скрывать что-то от Беллы или врать ей, «Я знаю, это неправильно с моей стороны… брать твои деньги вот так… чтобы… заниматься с тобой любовью за них. Я испортил столько девушек за деньги… когда Чарли прижал меня к стене, это было словно… один из их отцов наконец добрался до меня… и может теперь я заплачу за что-то, что я сделал».

«Я знаю, что я чувствовала…» - сказала Белла, «Когда мой отец назвал тебя шлюхой и… развратником… но… что чувствовал ты?»

Я посмотрел на свои руки и чуть не солгал, что я привык к этому… но я признал правду.

«Я ненавидел это», - признался я, взглянув на неё, «Я хотел понравиться Чарли. Мы здорово общались во время ланча, и я думал, что уже немного нравлюсь ему. Потом… когда мы сказали ему… то, как он посмотрел на меня… мне снова стало так противно… я обычно так себя и чувствую, но в последнее время, с тобой… когда мы одни… я не чувствую себя таким грязным. Я чистый. И каким-то образом, я не делаю ничего плохого. Я почти забываю, что я проститутка, когда целую тебя. И я не использую слово ‘шлюха’, чтобы ты не злилась на меня».

Она слегка ухмыльнулась, и я улыбнулся в ответ, довольный, что моя правда не вызывает проблем.

«Не уверена, что мне нравится слово ‘проститутка’», - сказала она.

«Как на счет ‘распутник’?» - подразнил я.

«Мой отец обычно такой спокойный», - сказала Белла, «Он многое видел, и он редко становится через чур… эмоциональным».

«Это другое», - пояснил он, «Теперь это ты. Ты его единственная дочь. Я точно знаю, что он чувствует. Если бы я был на его месте, а ты была Кэти… я бы избил свою задницу до неузнаваемости!»

Белла помотала головой и улыбнулась шире.

«Чарли, как ты», - продолжал я, «Он хочет помогать людям. Сначала, когда ты потребовала, чтобы я снял майку, я ненавидел это. Чарли увидит. Но потом, когда он увидел… я мог сказать, что он беспокоится. Нравлюсь я ему или нет, он всё еще хороший коп. Он хочет защитить слабого… и избавить мир от плохого. Это замечательно, что ты станешь доктором, психиатром. Ты можешь помогать людям и спасать их до того, как они попадут в тюрьму к твоему отцу. Ты можешь предотвращать ужасные преступления».

«Я никогда не думала о своей работе таким образом», - Белла немного повеселела, и я был счастлив, что это случилось из-за меня.

«И ты не слабый», - добавила она, «И ты тоже понравился моему папе. Несмотря на то, что он этого не показывает. Когда мы всё рассказали ему, он понял, что вы оба одинокие отцы и стараетесь изо всех сил для своих дочерей. Я уверена, мой отец сделал бы тоже самое для меня, если бы был в твоей шкуре».

«Да, но ты видела его первую реакцию на меня», - напомнил я, «Вот о чем я говорил тебе раньше. Он хотел причинить мне боль. Он ненавидел меня. Это первоначальная реакция людей на таких как я. Вот почему шлюхи не получают помощи».

Белла громко вздохнула и сказала, «Он помогает тебе!»

«Потому что он любит ТЕБЯ», - уверенно сказал я, мне не хотелось ссориться с ней.

«Ты уверен в этом?» - теперь она слегка разозлилась.

«Белла…» - я смотрел на неё, пока она не подняла на меня глаза, «Он любит тебя. Он просто расстроен сейчас. Он простит тебя. Вот увидишь».

Она молча уставилась на свой блокнот.

«И то что он помогает нам – доказывает это», - теперь я говорил мягче, «Честно говоря, это дает мне надежду – иметь на своей стороне двух Свонов. Не то, чтобы первого не было достаточно… просто теперь я чувствую себя… в два раза более защищенным».

Она улыбнулась, и я захотел еще раз поговорить о том, что разъедало меня изнутри… постоянно… он практически лишал меня возможности двигаться, никогда не покидая мои мысли, неминуемый понедельник.

«Но, Белла…» - я серьезно посмотрел на неё, «Нам обоим нужно приготовиться к тому, что может случиться. Вполне возможно, мне придется вернуться… даже твой отец так сказал».

«Нет», - снова она не хотела признавать это, «Я заставлю папу арестовать тебя до того, как ты уйдешь».

На этом я чуть не засмеялся. Не плохая идея…

«На каком основании?» - ухмыльнулся я, «Арестованные проститутки выходят из тюрьмы так же быстро, как оплачивается залог. Копам настолько плевать на это, что они даже один день не держат нас под арестом. И потом Виктория запрет меня на семь дней вместо шести».

«За переход улицы на красный свет», - фыркнула Белла, «Чрезмерная сексуальность… секс на пожарной лестнице, что угодно!!»

«Если секс на пожарной лестнице – преступление, тогда позволь мне быть виноватым», - я с пародировал старую рекламу Obsession, и усмехнулся, надеясь, что она поймет шутку.

Она наполовину улыбнулась и ухмыльнулась.

«Твоему отцу нужна будет серьезная причина, чтобы арестовать меня здесь», - пояснил я, «Это не его город. Скажи мне, что будешь сильной, когда мне придется уйти. Хотя бы просто скажи это».

«Я буду сильной, если тебе придется уйти», - плоско сказала она, глядя на блокнот.

«Врунья», - я улыбнулся, мотая головой.

Она отбросила блокнот вниз, её голова упала на руки, и комнату заполнили тихие всхлипы.

Через секунды я обнимал её, стоя перед ней на коленях, она вцепилась в меня и плакала в мою шею, пока я гладил её волосы.

«Возможно вытащить меня оттуда займет чуть больше пары дней», - тихо сказал я, «Твоему отцу может понадобиться больше времени. Я смогу продержаться и подождать. Я прожду вечность ради тебя».

«Я не могу…» - плакала она, «Я не могу позволить тебе вернуться ко всей этой боли в одиночестве…»

«Ты такая сильная, Белла», - повторил я, чтобы она помнила, «Ты делаешь меня сильным. Со мной всё будет хорошо. И с тобой тоже».

Я хотел сказать ей, что судьба ненавидит меня. Она никогда не позволяет мне быть рядом с тем, что я люблю. Она машет этим передо мной, прямо над моим носом, а я стараюсь подпрыгнуть и схватить это зубами, не имея никаких шансов. Может она тоже безумная доминантша, которая любит забавляться со мной.

Может Белле лучше без меня, не быть морковкой судьбы, манящей и дразнящей меня.

«Жаль, что ты не можешь просто забыть меня, когда я уйду», - признал я, и как только я произнес это, моя кровь застыла в венах.

«Слишком поздно», - сказала она, когда я смахнул слезы с её правой щеки, «Теперь мы прикованы друг к другу. Если тебе больно – мне больно».

«Белла…» - выдохнул я, закрыв глаза, «Ты просто сумасшедшая сука».

На этом мы оба рассмеялись и крепче обняли друг друга. Всё становилось еще более депрессивней и тоскливей в последние пару дней. Я хотел забыть об этом на какое-то время… но мой переключатель настроений не очень хорошо работал в последнее время. Я привык выключать грусть и идти на работу. Белла испортила мои выключатели. Я был одновременно рад и зол на это.

Я буду бесполезной шлюхой, когда вернусь. Как я теперь соблазню незнакомую женщину? Я теперь даже с БЕЛЛОЙ не хочу играть в учителя/студента, как я могу выступать перед незнакомками? У меня будут большие неприятности, когда Виктория узнает об этом.

Теперь я чувствовал какую-то необходимость рассказать Белле о Виктории. Неправильно то, что её отец помогает нам, не зная этого. Я не хочу помнить это. Но я никогда не забуду. Скорее всего, Белла не испугается моей истории, но я подвергну её такой невероятной опасности… и её отца. И что если он заподозрит, что я как-то замешан в этом? Тут будет моё слово против слова Виктории… если я сейчас отправлюсь в тюрьму, Кэти пропадет. Не говоря о том, что я буду изнасилован там дважды в день.

Я бы позвонил отцу Беллы, если бы был уверен, что Виктория или один из её парней не отслеживают телефонные звонки.

Мне придется ускользнуть к Чарли. Он должен знать. Это может быть выходом для меня. Но если что-то пойдет не так, Виктория всё еще сможет добраться до Кэти и ранить её, не говоря уже об Анджеле и Бене. Я должен хорошенько обдумать это. Я доверял Чарли, но даже хороший коп может быть связан законом – без убедительных доказательств им придется отпустить Викторию… и потом она вернется за мной… и за всеми, кого я люблю.

«Давай убираться отсюда», - предложил я, нажав ‘стоп’ на диктофоне, «Давай повеселимся. Я вроде должен развлекать тебя, а ты постоянно плачешь».

Она не стала спорить и улыбнулась, а я поднялся на ноги, раздумывая о разных вариантах.

Наконец я придумал замечательный план. Я очень давно не делал этого, и, я уверен, ей тоже это понравится.

Она была идеально одета для моей идеи. Тонкая рубашка с короткими рукавами, джинсы, кеды… хотя ей может понадобиться легкая куртка.

Я вытянул её из дома, и вскоре мы уже сидели в поезде, и, сидя у меня на коленях, она спрашивала, куда мы едем.

«Не могу сказать», - ответил я, сводя её с ума и обожая это.

Мой потвердевший член уткнулся в её задницу, и я вздрогнул, мечтая о том, чтобы он уже взял отпуск хоть на какое-то время.

Без слов, или хоть кого-нибудь намека, Белла начала слегка ёрзать на моем неистовом в заключении члене.

Я мог видеть только её затылок, пока она продолжала издеваться надо мной, я уверен, это её месть за нашу первую поездку на поезде. Тогда я довёл её до безумия, а потом просто схватил за руку и выбежал из вагона на нашей остановке.

Так что она медленно двигала бёдрами вперед и назад, тёрлась о мой член, а я старался сдержать стон, который стремился вырваться наружу.

Держу пари, она сейчас улыбается, маленькая сука! Злобная часть меня дымилась от ярости и мучений.

И эта поездка будет долгой… по крайней мере 45 минут. Блядь.

Спустя пару минут её хитроумной пытки, и низко зарычал, «Белла!»

Она захихикала и остановилась. От этого не стало легче. Теперь я хотел чувствовать её движение над выпуклостью моих джинс. Мне было больно без этого.

Подумай о чем-нибудь… да, это хорошая идея. Неожиданно, я вспомнил как Кэтрин учила меня месить тесто для хлеба.

«Нет, Эдвард, не нужно так бить его», - улыбалась она, всегда такая терпеливая со мной, «Руки вот так… сложи и нежно надави… тебе не обязательно делать ему больно».

Тогда я был сердитым ребенком. Было приятно бить тесто… Кэтрин понимала меня… зная причины моего разочарования… она занимала мои руки вещами получше, чем удары. Боже, я скучаю по ней. Может, если всё разрешится с Карлайлом и Эсме, я смогу снова увидеть её и Джозефа. Было бы здорово.

Я расслабился и улыбнулся, глядя в окно; начинался закат.

И Белла снова начала тереться задницей о мой член. Сначала я засмеялся про себя и сказал, прости Белла, я убил Франкенчлена, ты не будешь играть с ним в этой поездке… но потом, словно какое-то научное исследование пошло не так, Франкенчлен снова поднялся… он никогда не умрет по-настоящему. ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!

«Нееет…» - выдохнул я, и Белла тихо усмехнулась.

Она останавливалась и начинала снова… естественно, когда мы доехали до своей остановки, я чувствовал себя хуже, чем моряк, который был в море последние семь лет… но я не мог убрать её с коленей. Она была на своем месте. Я люблю то, как идеально мы подходим друг другу.

Когда мы сошли с поезда, я сначала шел немного ссутулившись, чувствуя себя восьмилетним мужчиной, а Белла смеялась с ликованием над моим затруднительным положением.

Ох, Белла… смейся… но месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным.

Я чувствовал себя более… комфортно, когда мы пришли на пристань, нас ждала ярко-желтая лодка, полная людей, в основном туристов.

На фоне цвета школьного автобуса было написано чистым синим цветом «New York Sunset Taxi». Белла посмотрела на меня, приподняв бровь.

«Ты когда-нибудь раньше делала это?» - спросил я, казалось, я постоянно задаю ей этот вопрос.

«Нет, что это?» - спросила она, когда я заплатил мужчине на палубе за билеты.

«Это круиз на закате, трехчасовая поездка вокруг Нью-Йорка», - пояснил я, надеясь, что она любит лодки и не склонна к морской болезни.

«Здорово!» - она осмотрелась вокруг, на палубе было множество свободных садовых стульев белого цвета.

«Ты любишь лодки?» - спросил я, когда она выбрала нам места на краю палубы, чтобы мы всё видели.

«Разве я не рассказывала, как мы с Чарли ездили на рыбалку каждое лето?», - она посмотрела на меня, словно ответ на мой вопрос очевиден.

«А, да, прости, я забыл об этом на секунду», - как я мог забыть об этом.

«Тебе повезло, что ты такой симпатичный», - подразнила она, и я засмеялся вместе с ней. Я не часто слышу этот комплимент от женщин.

Я вспомнил её первый комплимент мне, тогда мы были в приватной комнате «Пробуждение», тогда она сказала, «Твои глаза такие зеленые. Они красивые».

Думаю, тогда я и влюбился в неё. Только Белла могла заметить мои глаза в такой момент.

Я положил голову на её плечо, пока лодка заводилась, потом поцеловал его, выпрямился и посмотрел за борт, наблюдая за бурлящей водой.

Белла взяла меня за руку и сплела наши пальцы, лодка начала двигаться, а мы улыбались друг другу как идиоты, в предвкушении нашего путешествия.

Солнце было великолепно, и подул приятный прохладный ветерок, когда мы оставляли позади пристань и землю. Я надел солнечный очки, и Белла сексуально улыбнулась мне. Казалось, она предпочитает ходить без очков, так что мне не было неудобно от того, что они у меня есть, а у неё нет. Она была такой милой и забавной, щурясь на солнце и держа руку над глазами, чтобы лучше видеть. Наш гид вышел на палубу с микрофоном в руке и представился.

Он был высокий, плотный и лысый афро-американец с усами. На нём был белый козырек, повернутый назад, шорты и белая майка с надписью «Я люблю Нью-Йорк» - слово любовь было в красном сердце.

Мне бы не хотелось ссориться с ним, но как только он заговорил, он мне понравился. Он был смешной… и знал своё дело.

Мы видели Battery Park City, the Empire State building, Center for the Performing Arts.

Нашего гида звали Мистер Ли, и он был великолепен. Время от времени он пытался общаться с людьми и наконец он подошел к нам и заорал, «Здесь всё хорошо? Все меня понимают?»

Почти никто не ответил, кроме меня, я не особо стеснялся.

«АГА!!» - я наполовину повернулся к нему, улыбаясь, Белла ярко покраснела и обвила руки вокруг меня.

«Да ладно вам, народ, только один парень ответил!!» - кричал он, «Это не хорошо, ребята, давайте немного повеселимся!!»

Несколько человек захлопали и закричали, «УУУУУУ!!!!»

«Ну вас, народ, я лучше поговорю тут со своим друганом», - он сел на свободный стул рядом со мной и улыбнулся, «Ты единственный человек, кто меня тут понимает, так откуда ты, мужик?»

Он поднес ко мне микрофон, и я засмеялся и ответил, «Я живу ЗДЕСЬ».

«Ух ты, круто, люблю твой город, он красивый!» - он хлопнул меня по спине, «И кто эта приятная маленькая женщина рядом с тобой?»

«Это Белла, она моя», - пошутил я, «Не пытайся украсть мою девочку, Мистер Ли».

«Не, чувак, не… ничего такого, обещаю», - он улыбнулся, и несколько человек рассмеялись над нашим диалогом, «Ты классный парень, как тебя зовут?»

«Эдвард», - ответил я.

Он протянул руку, и я уже хотел пожать её, но он сжал кулак и ударил мой кулак в знак дружбы.

«Хорошо иметь тебя на борту, Эдвард», - сказал он, поднимаясь, «Спасибо».

«Спасибо ТЕБЕ», - я улыбнулся, а Белла хихикала в мою руку, когда он ушел допрашивать других пассажиров.

«Видишь?» - Белла улыбнулась мне, «Ты понравился Мистеру Ли. Ты не такой уж плохой».

«Он хотел пофлиртовать С ТОБОЙ», - я ухмыльнулся, «Ты приятная маленькая женщина».

Пока Мистер Ли путешествовал по лодке, он нашел людей из Техаса, Украины, Канады, Японии. Я улыбнулся, мне нравилась мысль о том, что хотя бы в отпусках люди могли собраться вместе и веселиться.

Мы проплыли мимо Staten Island Ferry, и Мистер Ли сказал нам замечательную вещь о нем – он бесплатный. И он сказал, «В жизни ты должен ценить и пользоваться бесплатными вещами. Самое лучшее в жизни - бесплатное».

Хорошо, что на мне были очки. Уверен, мои глаза выдали бы мои мысли в ответ на это, а я не хотел больше расстраивать Беллу. Следующие два дня мы должны смеяться и целоваться… и заниматься любовью. Это всё, что у нас осталось. Я хочу больше воспоминаний о ней… счастливых, а не печальных или озабоченных [в плане беспокойства, извращенцы ;)]

НЕБОСКРЁБ

Наконец мы подплывали к статуе Свободы , и солнце почти зашло. За статуей на небе были смешаны самые красивые цвета… золотой, красный, лиловый, оранжевый… и надо всем этим медленно опускалась темнота, приглушая все краски дня. Сумерки.
По какой-то причине, это время суток угнетало меня… еще один день без Кэти… или Тани… еще одна ночь, когда я не поцелую свою дочь перед сном. Еще один день я не исполняю свою работу – быть её отцом, прямо как Карлайл и Эсме обращались со мной. Я ненавижу себя.

Сегодня я чуть не получил удар в лицо, и я улыбнулся, вспоминая это. Чарли хороший отец, он любит Беллу и поэтому так разозлился на меня. Я рад, что он есть у Беллы. И он не бросил её, даже после её ужасных признаний сегодня. Ей повезло с таким отцом. Я завидую. Сегодня был хороший день. Я даже обнаружил, что надеюсь… мечтаю, как дурак, что Чарли сотворит чудо в следующие два дня, и мне никогда больше не придется смотреть в лицо Виктории, или слышать её голос… не говоря уже о её прикосновениях.

И даже если мне придется вернуться, я всё еще буду доволен тем, что я нашел замечательных и настоящих друзей в это короткое время вдали от клуба. И я чувствовал, что смогу пережить что угодно, безоговорочно и без сожалений.

Мне грустно, что сегодня закончилось. В основном это был великолепный день. Единственный недостаток – это то, что Белла плакала сегодня. Теперь она улыбалась и смотрела со мной на небо, прижавшись к перилам с краю палубы, я стоял сзади, обнимая её, закрывая от ночного ветра.

Мы не разговаривали, и нам не нужно было. Я просто наклонился к её волосам и крепче прижал её к себе за бёдра, а она откинула голову назад на мою грудь и полностью расслабилась.

Гид закончил свою работу, и теперь нам осталось только наблюдать, как на наших глазах рождается красота ночи.

Я думал о Кэти… интересно, что она сейчас делает. Интересно, что у неё было на ужин, и какой фильм она смотрела перед сном. Я думал о Кэтрин и Джозефе, представил, как они вместе моют посуду, как они часто делали, просто чтобы поболтать и побыть друг с другом. Она мыла, а он вытирал. Обычно я делал уроки за столом рядом, а они тихо разговаривали, стараясь не отвлекать меня. И если у меня были какие-то вопросы, они отвечали мне… и посуда всегда ждала, пока они объясняли мне.

Я даже подумал о своих родителях… и мне стало не по себе от того, что я представил их за роскошным столиком в Вальдорфе, пока они ели в тишине, как обычно. Интересно, они разговаривают обо мне. Интересно, что они говорят. И потом мне стало страшно интересоваться.

Огонь сейчас уже открыт… Эммет работает… и Джаспер. Это нормально, что я скучаю по ним, как по дому? Они были моей семьей годами… и это место… мне никогда не нравилось быть там, но у меня были некоторые счастливые моменты там… понятия не имею, какого хрена я делаю. Пару недель назад, я думал, что принадлежу этому месту… я чувствовал себя там нормально… разве не так? Я не чувствовал себя пленником, пока Белла не открыла мне глаза. Теперь, когда я вижу, кто я на самом деле, я ненавижу это. Как я вообще могу теперь вернуться? Как я могу теперь трахать незнакомых женщин за деньги?

Теперь все здания были черными, золотой и оранжевый были разбрызганы вокруг них. Вода была темная и отражала Нью-Йоркский горизонт, словно зеркало, чистое небо над темно-лиловым строем облаков.

«Нью-Йорк очень красив вечером», - подумал я вслух.

«Точно», - Белла была также очарована этим, как и я.

«Белла?» - я не отрывал взгляда от зданий и неба над ними.

«Что?»

«Я устал постоянно испытывать страх», - неожиданно я услышал, как во мне просыпается сильный голос, не знаю, откуда он появился, но мне это нравилось, «Я устал от кошмаров, где Виктория подходит к моей клетке и небрежно говорит, что моя дочь мертва, потому что я не следовал правилам. Я устал думать о том, что уйду от тебя. Я устал быть шлюхой. Я больше не делаю этого. Я покончил с этим… со всем этим».

Белла повернулась ко мне, словно не веря, что это я говорю эти слова. В её глазах блестели слезы и она ошеломленно смотрела на меня.

«Эдвард, что на тебя нашло?» - спросила она с придыханием, «Ты такой… ты такой другой… что ты говоришь?»

«Белла, мне нужно увидеться с твоим отцом, как только мы причалим», - сказал я, у меня в голове формировался план, и я не хотел медлить, «Есть кое-что еще, что я должен рассказать ему. Ты знаешь, где он остановился?»

«Да», - она моргнула, удивляясь моей резкой перемене. Я и сам не знал в чем дело, кроме как, может быть это всё из-за всей помощи Беллы и из-за того, что её отец попробует помочь мне… и из-за того, что он сказал о моей дочери… я знаю, он прав.

Если я буду продолжать танец с дьяволом, я сгорю, и Кэти тоже. И это будет моя вина. Если я по-настоящему хочу, чтобы она была в безопасности, я должен полностью порвать связи с этими людьми… с этой жизнью. Я плакал, жалея себя, слишком долго. Как сказала Белла, я отец. Если я хочу быть свободным, я должен встать и присоединиться к Белле и Чарли в этой битве… а я хочу этого, больше чем когда-либо. Я не могу лежать и ждать, когда меня занесут на эту гору. Я обязан цепляться ногтями и пробираться сквозь грязь…. И забираться наверх. Я покончил с разговорами о том, что меня нельзя спасти.

Это моя вина, что я нахожусь в этой проклятой дыре. Я должен достать голову из жопы и выбираться из этого. Моя дочь хочет меня. Она нуждается во мне. А я нуждаюсь в ней. Я был без неё блядски долго. Я хочу вернуть её. Я хочу вернуть свою жизнь. И я собираюсь вернуть её, даже если это убьет меня. Я лучше умру, чем хоть немного дольше просижу ровно.

Думаю, эти мысли старые, я постояло знал это и говорил это себе. Но часть меня… эта страдающая, тоскливая часть меня была слишком разбита, чтобы слышать это. Так что, с годами моя сила была захоронена. Но теперь я по-настоящему верю, спасибо вере Беллы в меня и в слова Чарли… думаю, я раскопал поверхность этих чувств… думаю, я снова нашел свою силу… наконец-то.

Когда мы причалили, я торопился на поезд, Белла сияла, глядя на меня, и бежала за мной, держа меня за руку, пока я узнавал номер Вальдорфа через информационную систему.

«Что ты делаешь?» - спросила она, очарованная мной.

«Звоню родителям», - я улыбнулся ей и прошептал, «Смотри. Смотри, что ты сделала со мной».

Когда я дозвонился в номер моих родителей, я удивлялся сам себе, даже когда Карлайл ответил.

«Алло?» - сказал он слабым голосом.

Я собрал всю свою храбрость и холодно сказал:

«Карлайл, это Эдвард Каллен», - я говорил так же формально, как звучала их ёбаная записка, «Я приглашаю тебя и Миссис Каллен прийти к Белле завтра РАНО утром. Возьми с собой чековую книжку. Вы должны моей дочери много денег. Я выслушаю вас, но не стоит ожидать прощения, объятий или поцелуев. Всё это займет много времени. И если вы серьезны о том, что заботитесь обо мне, тогда покажите это сейчас. Я не нуждаюсь в вас, но моя дочь может оценить визиты своих бабушки и дедушки время от времени. Вы должны ей и это тоже».

Белла раскрыла рот, наблюдая за мной, я улыбнулся ей и подмигнул.

Карлайл запинался, «Да. Хорошо, Эдвард. Всё, что хочешь. Мы придем. Но почему ты---»

«Никаких вопросов», - я нахмурился, обрывая его, «Это всё, что я хотел сказать».

И я повесил трубку до того, как он издал еще какой-то звук.

Я чувствовал громадную улыбку на своем лице, и губы Беллы отражали её. Она вцепилась в мою майку и сморгнула слёзы.

«Эдвард!!» - она смотрела на меня по-новому, «Что, черт побери, с тобой случилось?»

«Я сделал что-то не так?» - я приподнял бровь.

«Боже, НЕТ!», - она накинулась на меня и дрожала, пока я обнимал её, «Это, блядь, потрясающе!! Я и не знала, что в тебе это есть!! Я должна чаще выводить тебя на морской воздух!»

«Это не морской воздух, Белла», - я посмотрел в её глаза, «Это ты. Ты привела меня сюда. Ты помогла мне снова найти МЕНЯ. Я покончил со слабостью… я больше не жертва – маленький, бедный, грустный Эдвард. Кэти не будет гордиться таким мной. Это не вернет меня домой к ней. Я не могу злиться на своих родителей из-за того, что их не было со мной, когда я делаю то же самое по отношению к Кэти. Мне нужно вернуться к ней. И это значит, что я должен измениться… изменить свою жизнь. У меня есть еще два дня. Я не могу упустить их».

«Боже, Эдвард, я люблю тебя!» - она крепко поцеловала меня и потом добавила, «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТАКИМ!!»

«Я только начал», - я поцеловал её еще сильнее, и она взвизгнула в мои губы, «Ты еще ничего не видела!»

Поезд остановился и мы вышли, направляясь к отелю Чарли. Мне нужно рассказать кое-что серьёзное, и я надеюсь, он всё еще будет хотеть помочь, когда я закончу. Думаю, он не передумает. Он коп. Копы не пугаются чего-то такого ужасного, как убийство. Даже если он не поможет мне, я всё равно найду выход для себя каким-то другим способом. Но неважно, что будет, теперь я посвящу себя тому, чтобы вернуться к Кэти и исправлю наши отношения, когда мы будем вместе. Еще не слишком поздно. Но скоро может быть. Так что, это я – Эдвард Каллен – готовлю своё заявление об отставке для Виктории Спирс. Я увольняюсь, сука. Ты больше не владеешь мной. И никогда не владела.

И если ты думаешь, ты напугаешь меня достаточно, чтобы держать меня взаперти, подумай еще раз. Я оттрахаю ТЕБЯ для разнообразия. Я разрушу тебя, даже если это займет годы!

*****

Прим. автора:
Ну что вы думаете о сильной стороне Эдварда, которая наконец проснулась? Он тут немного прозрел. Огромный прорыв. Только теперь всё станет более опасным для него и его людей. Держитесь все! Возьмитесь за руки, так никто из нас не потеряется!!

НЕБОСКРЁБ

«Виктория не только сутенер и владелец клуба», - мы сидели в тускло освещенном гостиничном номере Чарли, пока я говорил, он и Белла внимательно смотрели на меня, «Она сумасшедшая. Она убийца».

Чарли был готов выслушать мою историю, в руках у него был блокнот и ручка, но он ничего не писал. Он смотрел на меня, и, на этот раз, я не отвел взгляд. Я хотел, чтобы он видел в моих глазах, что я говорю правду.

«Ты видел, как она кого-то убивает?» - спросил он, никак не реагируя.

«Да», - я сглотнул, зная, что мне придется рассказать это. Эмметт единственный человек, кому я рассказал. И это было сразу после того… и я не говорил об этом с тех пор… но никогда не забывал об этом.

«Я не знаю, почему она сделала это», - начал я, «Может он увидел что-то, что не должен был видеть, или её семья передала его ей, чтобы избавиться… не знаю. Но я могу сказать, что видел».

Чарли кивнул и начал писать, но я понял, что он был готов, чтобы я продолжил.

«Это было вскоре после того, как я стал принадлежать Виктории. После этого ритуала с кровью…» - сказал я, пытаясь вернуться к этой ночи, чтобы не забыть ни единой детали… пока я рассказывал это вслух.

Тогда мне еще нельзя было свободно ходить по клубу. Виктория еще не относилась ко мне как к рабу. Я много болтал, спорил, требовал свободы, чтобы навещать дочь и могилу Тани, что не было позволено.

Я никогда не пытался сбежать, но меня всё равно дрессировали. Я сидел в подвале в клубе, в своей клетке, такой же, как клетка вампира наверху в зале, в которой я когда-то начну работать.

Как всегда голый, я не был ранен или испуган, только голоден. Я ждал Викторию, надеясь, что она принесет мне что-нибудь поесть. В этот день я учил разные позиции, какие команды она будет говорить, чтобы я исполнял эти позиции, и как мне нужно отвечать ей, чтобы мой тон был уважительным… и как сдерживать себя от разговоров или даже криков боли, пока мне не разрешат этого.

Я был истощен мысленно и не ел целый день. Она сказала, что я пока не заслужил этого. Я был один в ярко освещенном помещении около двух часов, когда услышал её шаги.

Только она была не одна. Я слышал приглушенный, мужской голос до того, как увидел их, казалось, он умоляет кого-то испуганно и отчаянно.

Виктория втащила его в подвал, ему было около 18-19 лет. Он был довольно симпатичный, загорелый блондин, типичный калифорнийский парень. Он был голый, на шее ошейник, запястья в наручниках за спиной. Он был на коленях, пока Виктория тащила его, его лицо мокрое от слёз, тело слегка влажное от пота.

Казалось ему не причиняли боли, и нигде не было крови, но из-за чего-то он сотрясался всем телом и чуть ли не рыдал в голос. Они молча поглядывали на меня в моей маленькой тюрьме.

На какую-то долю секунды я с ужасом подумал, что она заставит меня отсосать у этого мальчика, или от трахать его, против его и моей воли… Теперь я ненавижу вспоминать, что тогда в первую очередь я подумал о себе, но в начале я был далек от боли, и она еще не пообещала мне, что я не буду связан с мужчинами. Тогда я еще не был полностью разбит. Но вскоре это изменилось.

Я чуть не заговорил с ней, но вспомнил целый день тренировок, и молчал, пока мне не разрешат говорить.

«На колени», - потребовала Виктория, увидев, что я сижу на заднице.

Молча, я приподнялся и сел на колени, как она учила, прямая спина, руки сзади, голова поднята, глаза смотрят вниз.

«Очень хорошо, мальчик», - похвалила она.

Голова мальчика была почти полностью обмотана серебряным скотчем, он смотрел на меня с отчаянием… он тяжело и прерывисто дышал, пытаясь сказать мне что-то своими глазами… Один глаз был ярко-голубой… другой зеленый.

«Я хочу, чтобы ты смотрел на него», - заявила Виктория, и я полностью поднял глаза на него.

«Эдвард, должно быть ты находишься под впечатлением, что я слабая, потому что я женщина», - сказала она, её накрашенные губы слегка скривились в ухмылке, «Я заплатила за тебя, а ты еще пререкаешься со мной. Ты думаешь, что всё еще имеешь право слова в своей жизни. И ты сопротивляешься мне и моим тренировкам. Не сильно… но я вижу этот взгляд, когда приказываю тебе что-то, нахмуренные брови, когда я закрываю тебя в клетке. Тебе пора понять, кто здесь босс. И увидеть, какие ужасные вещи могут случиться с тобой, если ты не будешь подчиняться мне, как должен».

Я вернулся в настоящее, посмотрел на Беллу и Чарли и вздохнул. Я не хотел пересказывать каждую деталь той ночи, но знал, что я должен наконец сделать правильный шаг. А это всегда тяжело.

«Несколько часов», - я посмотрел на Чарли, мне было страшно от того, что я могу увидеть в глазах Беллы, если посмотрю, «Мне казалось, что это заняло несколько часов. Она пытала парня. Я не имею в виду, пытала плёткой. Она начала с его пальцев и ножниц для мяса. Не сказав ему ни слова, она начала отрезать кончики его пальцев, пояснив, что она должна уничтожить всё, по чему его можно будет опознать, если найдут тело. Потом его зубы. Она СЪЕЛА кончики пальцев… на его глазах… и его крики были…»

Я задрожал, и через секунду Белла сидела рядом со мной, обнимала меня и держала за руку. Чарли не возражал, писал в своем блокноте, его взгляд был холодным.

«Она наслаждалась этим. Это напугало меня больше всего, кроме чёртовых воспоминаний, которые я никогда не смогу забыть. Она смеялась над ним и мучила его, пока убивала. И она не торопилась. Мне было плохо, но я не ел ничего целый день, иначе меня бы тошнило всё это время. Я умолял её, кричал и плакал, просил, чтобы она прекратила… потом, когда бедный ребенок был изуродован, но всё еще жив, я умолял её закончить это. Хотя бы закончить его мучения. Всё, что она сказала, это «смотри и учись, Эдвард. Смотри и учись».

«Она даже хотела заставить меня съесть его пальцы, когда моё желудок заурчал на четвертом. Я среагировал настолько плохо, что она не принуждала меня, слава Богу», - продолжал я, «Она сказала, что я слабак, и что я должен увидеть это, даже если это только один раз… чтобы я знал своё место. Она сказала, что это может случиться со мной, с моей дочерью, родителями… с любым человеком, с которым я как-то связан. Тогда я уже ничего не мог сказать, настолько мне было плохо… Я просто плакал. Тогда она и разрушила меня. После этого я соглашался на всё, что она хотела».

«Казалось, она получала физическое удовольствие от того, что я смотрел, и что мы оба страдали, я и этот мальчик. К концу всего этого она даже разделась. Даже после того, как парень умер, она продолжала резать его. Каждый раз, когда я пытался отвести взгляд, она кричала на меня, чтобы я смотрел, иначе тоже останусь без глаз».

«Она сложила его части в пакет и в большой пластиковый ящик», - сказал я, не упоминая всей этой запекшейся крови, «Она открыла мою клетку и заставила меня стоять на четвереньках в луже крови. Я дрожал, как лист, и плакал, но она не обращала внимания. Она сказала, что хочет убедиться, выучил ли я свой урок о сопротивлении и пререкании. Она рисовала кровью на моем лице, оставив полосы на носу, на щеках, написала «блядь» на лбу… «сука» - на спине… она смеялась и забавлялась, украшая меня кровью этого бедного малыша. Думаю, я чуть не потерял рассудок, стараясь стоять ровно, пока она делала это. Она заставила меня слизать немного крови с пола. Сказала, что это сделает меня хорошим зверьком. Сказала, что это даст мне силы. Она тоже слизывала кровь. Она сумасшедшая. Я понял это той ночью. Позже, я начал подозревать, что её семья использовала её, или её клуб, чтобы убивать людей, которые перешли им дорогу, или стали свидетелями каких-нибудь преступлений. Я даже не знал имени парня».

«Ты когда-нибудь видел, чтобы она убивала кого-то еще?» - спросил Чарли, продолжая писать.

«Нет», - ответил я, «После этого я делал всё, что она говорила, чтобы держать её подальше от моей дочери. Ей не приходилось показывать мне это снова».

«Это было несколько лет назад», - подумал Чарли вслух, «Ты хоронил тело?»

«Нет, она приказала кому-то забрать его», - ответил я, «Не знаю, похоронили ли они его… или сожгли… или еще что».

«Нет тела, нет доказательства», - Чарли слегка нахмурился.

«Есть доказательство», - сказал я, надеясь, что не ошибаюсь. Они оба посмотрели на меня, и я вздохнул.

«Виктория заставила меня вымыть пол в ту ночь… и использовать шланг, чтобы самому помыться. Она забрала все окровавленные полотенца. Но когда она ушла, я нашел тряпку и намочил её в крови. И спрятал её в подвале».

«О, Боже», - выдохнула Белла, «С этим она отправиться в тюрьму за убийство. Эдвард может дать показания против неё».

«Не торопись, Белла», - Чарли взглянул на неё, и даже я знал, что это не будет так просто. Чарли посмотрел на меня и спросил, «Ты уверен, что она всё еще там?»

«Я не могу быть уверенным на сто процентов», - признал я, «Меня не было там последние две недели. До того, как я ушел, она была там, это точно. Я убирался там перед тем, как уйти к Белле. Я проверил… она была там».

«Почему ты никому не рассказал об этом раньше?» - спросил Чарли.

«Не думаю, что я могу доверять полиции в этом городе, зная, что представляет из себя семья Виктории», - сказал я, «Я не хотел рисковать своей дочерью. Сначала я долгое время был испуган, потом, позже… я никому не доверял достаточно, чтобы рассказать это. Даже Эммет не знает. Когда я сделал это, я надеялся, что однажды наберусь смелости и покажу кому-нибудь. Я не хотел, чтобы этот парень умер вот так и не оставил никаких доказательств о том, что он был здесь. Всё, что он пережил…»

Они ничего не сказали.

«Я верю тебе, Чарли», - уверенно сказал я, глядя в его глаза, «Я даю это тебе. Единственное, это то… что я должен забрать её первым».

Чарли посмотрел на меня и понял, о чем я говорю… думаю.

«Ты уверен, что хочешь сделать это, Эдвард?» - неуверенно спросил Чарли.

«Да», - решительно сказал я, «Я уверен».

«Стоп. О чем вы говорите?!» - вставила Белла, она догадывалась и не скрывала беспокойства.

Я посмотрел на неё и сказал, «Я должен вернуться. На какое-то время. Через несколько дней я снова смогу свободно ходить по клубу. Виктория ходит домой, постоянно оставляет клуб на несколько часов, и я там один. Как только я доберусь до тряпки, я смогу убраться оттуда. Она дает ключи от подвала только мне и Эммету. Я могу вернуться в понедельник, и, если буду вести себя очень хорошо, может она выпустит меня к выходным».

«Нет!» - закричала Белла, в её глазах блестели слёзы. Чарли грустно наблюдал за ней, «НЕТ! Пап, скажи ему, что он не может этого сделать! Эдвард ты не пойдешь туда!»

«Белла, послушай меня», - я взял её за руки и посмотрел прямо в глаза, «Виктория верит мне. Я могу пробраться туда, не вызывая подозрений. Я живу здесь. Это идеально подходит. Она никогда не догадается, что я задумал. Она думает, что я всё еще боюсь её. Я могу прикинуться, что я боюсь. Я хороший актёр в этом дерьме».

«Нет, это слишком опасно», - спорила она, «Пап, ты можешь пойти в полицию и взять ордер на обыск, или что-то еще!»

Чарли вздохнул и покачал головой.

«Полиция не даст ордер без доказательств, кроме того, что там было убийство», - сказал Чарли, «Они не будут слушать Эдварда, потому что он шлю---»

Белла и я посмотрели на него, и он остановился.

«Прости», - сказал он и закончил свою мысль, «Полиция не будет слушать Эдварда, потому что он занимается проституцией. Они просто подумают, что он пытается досадить своей сутенерше по какой-то личной причине. К тому же, как сказал Эдвард, мы не отличим хороших копов от плохих в этом городе. Он прав. Она никогда не поверит копу под прикрытием, и уйдут месяцы прежде чем они заработают её доверие. Эдвард может вернуться, втереться в доверие и забрать улику… и потом бежать оттуда нахер. Если мы сделаем это как-то по-другому, мы рискуем его дочерью, не говоря уже о нас».

«Когда ты должен вернуться?» - спросил Чарли, снова взявшись за блокнот.

«На рассвете в понедельник», - ответил я, дыхание Беллы участилось, и она вцепилась в волосы и потом опустила руки на глаза.

Я пытался успокоить её шепотом, обнимал её и целовал её пальцы, пока Чарли был занят.

«Я ненавижу это», - закричала она, «Я, блядь, ненавижу это».

«Когда ты должен вернуться?» - спросил Чарли, снова взявшись за блокнот.
«На рассвете в понедельник», - ответил я, дыхание Беллы участилось, и она вцепилась в волосы и потом опустила руки на глаза.

Я пытался успокоить её шепотом, обнимал её и целовал её пальцы, пока Чарли был занят.

«Я ненавижу это», - закричала она, «Я, блядь, ненавижу это».

«Это всего на несколько дней», - заверил я, «Я знаю её, знаю её привычки, её повседневные дела. Я идеально подхожу для этого. Никто не сможет пробраться в подвал, кроме меня. Черт, да первые пару дней я буду там 24/7!

«Она причинит тебе боль, Эдвард», - закричала Белла.

«Немного», - признал я, «Но с Викторией это всего лишь унижение для меня. Она хочет, чтобы я был здоров и выглядел так, чтобы смог снова работать в клубе. Веришь или нет, но в основном меня ранят клиенты. Она довольно мягко обращается со мной. Думаю, это потому что я не вызываю у неё проблем. И если я вернусь и буду супер милым для неё, она забудет про ночь, когда ты атаковала её и простит меня быстрее. Я знаю, она сумасшедшая, но каким-то извращенным образом она любит меня… Я её комнатная собачка. Она становится жестокой, только когда я каким-то образом не подчиняюсь ей».

«Я не могу спрятать жучок на тебе», - сказал Чарли, «Я так понимаю, ты там постоянно обнаженный».

Я слегка кивнул ему, первый раз смущаясь этого.

«Ты можешь пронести жучок под языком. А когда будешь в подвале, и за тобой не будут наблюдать, ты можешь спрятать его где-нибудь, чтобы мы слышали, что происходит. И я могу снабдить тебя чипом, который будет показывать твое местоположение», - размышлял Чарли, «Таким образом мы всегда будем знать, где ты».

«Хорошо», - согласился я.

Я ненавидел идею о том, что они будут слышать всё, что я буду говорить Виктории, и что я буду испытывать, когда вернусь. Белла тоже будет слушать? Я только представил её и Чарли, как они сидят в машине и слушают, как меня наказывают, и мне захотелось умереть. Я не могу позволить ей слышать это. Мне даже не хотелось, чтобы Чарли это слышал.

«У нас есть немного времени, так что я смогу достать это к понедельнику и уладить некоторые дела», - Чарли быстро писал в блокноте, «Мне не понадобится помощь полиции НЙ, я смогу сделать всё сам».

Белла молча слушала, дрожала и пыталась быть сильной [крепкой, стойкой], как её отец. Я знал, нас ждет долгий разговор, когда мы вернемся к ней домой.

«Но сначала я должен задать тебе несколько вопросов, Эдвард», - Чарли перевернул страницу и строго посмотрел на меня.

«Ладно».

«Ты принимал участие в этом убийстве или в другом, даже если тебе приказали или заставили?» - спросил он, полностью переключившись в образ полицейского.

«Нет», - сразу же сказал я, надеясь, что он не подозревает меня.

«Помогал ли ты когда-нибудь заманить или силой привести кого-то в клуб?» - продолжил он.

Белла посмотрела на меня, шок и злость в её взгляде.

«Нет, никогда», - я покачал головой.

«Ты когда-нибудь избавлялся или помогал кому-то спрятать тело?»

«Нет, Чарли», - сказал я, «Я только очищал пол от крови в тот раз, и всё, я клянусь».

Чарли долго пристально смотрел на меня и сказал, «Я верю тебе, Эдвард. Я рад. Мне бы не хотелось отправлять тебя в тюрьму после того, как всё закончится. Белла бы не дала мне услышать конец всего этого». [не совсем поняла, о чем речь… то ли она бы ему мозг проела об этом, то ли убила бы его просто, и он бы ничо не узнал…]

Он шутит или серьёзно? Я не мог понять. Чарли очень сложно понять по выражению лица. Прямо как его дочь иногда.

«Я просто её раб – сексуальная вещь для неё. Как животное… собака», - пояснил я, «Она бы не сделала ничего такого. У неё есть другие люди для этого. Люди, которых я никогда раньше не видел».

«Почему ты МНЕ не рассказал ничего их этого?» - Белла слегка повысила голос на меня, «Все наши сессии терапии… ты никогда не говорил, что она убивала кого-то. Ты сказал, что она друг!»

«Я заботился о тебе, Белла. Ты нравилась мне», - сказал я, «Но на самом деле я не так уж хорошо тебя знал тогда. Сначала ты была клиентом. Я не доверял тебе полностью. Я не знал, что ты сделаешь. Если бы ты позвонила в полицию, нас бы всех убили. Я бы не хотел смотреть, как ТЕБЯ режут на части!»

Она посмотрела на Чарли, он хмурился на нас.

«Когда Виктория начала махать на тебя ножом в клубе, у меня чуть не случился сердечный удар», - признался я, «Я сказал ей, что если она попробует ранить тебя, мне придется остановить её. Поэтому она хочет наказать меня, когда я вернусь. Я бросил её вызов. Она увидела, что я забочусь о тебе. Хотя она не убила бы тебя в комнате, полной свидетелей. И она не хотела убивать дочь шефа полиции. Но она может убить по-другому. Она может изобразить несчастный случай. Так, чтобы никто в жизни не подумал, что она имеет к этому отношение».

Белла всхлипнула и заплакала и, схватив меня за майку, посмотрела на меня.

«Что, если она узнает, что ты делаешь? Что, если она поймает тебя? Она убьет тебя, как того мальчика!»

Чарли тут же проворчал, что он никогда не допустит этого, и в это же время я ответил ей.

«Она не поймает меня», - пообещал я, «Белла, я хочу сделать это. Я больше не хочу быть трусом. Я хочу вернуть дочь. Я хочу тебя. Это единственное, что я могу придумать, чтобы наконец уйти от неё».

Когда я сказал, что хочу Беллу, Чарли посмотрел на меня взглядом, который говорил ‘даже не думай об этом’. Может он поможет мне с Викторией, но это не значит, что у нас есть его благословение.

«Что на счет её семьи?», - спросила она, «Ты сказал, у них есть твоя кровь на случай, если ты сбежишь. Они всё еще смогут причинить тебе вред, когда она будет в тюрьме».

«Не думаю, что им есть до меня какое-то дело», - я старался склонить её к этому, «Я просто её зверек. Если её посадят за убийство, они наверно просто разозлятся на неё за то, что она такая неосторожная. Они не бросят её. Будут рады, что их собственный игры продолжаются. Они отвернуться от неё и оставят гнить. Во всяком случае, так было в Славных Парнях».

Белла шокировано посмотрела на меня, размышляя, действительно ли я доверю фильму свою жизнь и будущее.

«Может она сдаст свою семью, чтобы смягчить приговор для себя», - согласился Чарли, «Скорее всего её включат в программу защиты свидетелей, пока будут готовить приговор. Может нам повезет, и они доберутся до неё, когда она будет в тюрьме».

Чарли говорил так серьёзно. Надеялся, что кто-то убьёт Викторию…

«Может Эммет сможет присматривать за тобой для нас», - сказала Белла, «Если что-то пойдет не так, он может позвонить мне. Или я могу позвонить ему».

«Я не хочу впутывать его в это, Белла», - вздохнул я, потирая переносицу большим и указательным пальцами, «Разве не достаточно людей находятся в опасности, если что-то пойдет не так? К тому же у нас есть жучок».

Вау, это прямо как Черная Метка. Я никогда не чувствовал себя таким живым. Мне нравятся эти ощущения, когда мы планируем падение Виктории со мной в главной роли.

Чарли задал мне еще несколько вопросов, спросил про планировку клуба, двери, выходы, запертые двери, открытые двери. Могу сказать, что он делал всё, что в его власти, чтобы обеспечить мою безопасность, на случай если случится что-то ужасное. Это возможно. Я пообещал себе, что сделаю всё, что в моих силах и буду предельно осторожен.

Потом Чарли попросил меня описать лицо мальчика… и к моему удивлению, он зарисовал его, слушая меня. Даже Белла была поражена, она не знала, что он может так хорошо рисовать. Чарли слегка улыбнулся, не в силах скрыть свою гордость за то, что впечатлил нас своими способностями.

Через какое-то время я смотрел на потрясающий рисунок лица мальчика, которого видел той ночью.

Чарли сказал, что отправит набросок в Форкс и попросит своих людей поискать информацию о нем среди пропавших в Нью-Йорке.

Я снова предупредил Чарли на счет его расследований в районе клуба, но он только ухмыльнулся и сказал, что он не первый день работает. Он может найти информацию не приближаясь к клубу или полиции. Он не сказал, как он будет действовать, посоветовал мне сделать мою работу и оставить его делать свою.

На пути домой Белла часто поглядывала на меня. Она даже хотела отговорить меня от этого плана, но я вежливо сказал ей, что принял решение. Чарли смотрел на меня по-другому, когда мы уходили. Может я выдумал это, но могу поклясться, что видел уважение в его глазах. Я не могу и не собираюсь передумывать. Мне всё равно придется вернуться к ней в понедельник. Таким образом у меня хотя бы есть план спасения. Даже Чарли согласился, что мне лучше пойти. Опасность, да… но разве в моей жизни осталось что-то не опасное?

Я попытался сменить тему.

«Мои родители придут завтра», - напомнил я, обнимая её, «Не знаю, что они скажут, но я должен быть готов ко всему. Я хочу отключить свои чувства… но не знаю способен ли я теперь на это. Я не хочу беспокоится, но не могу иначе. Я не могу позволить, чтобы они увидели, что причинили мне боль. Я должен быть словно камень».

«Это не ответ, Эдвард», - уже мягче сказала Белла, глядя на меня, «Скрывать свою боль… и беспокойство. Но ты не должен позволить этому захлестнуть тебя. Ты не можешь позволить этому разбить тебя. Не думай, что ты должен быть железным теперь, когда нашел свои силы. Будь сильным. И чувствительным. Ты можешь совмещать это. Не теряй свою ранимую часть, своё сердце. Я так люблю твоё сердце, она большое и нежное. Баланс, Эдвард. Всё правильное в жизни сбалансировано. Не становись жестоким сейчас только потому, что ты можешь».

Я улыбнулся ей. Как ей всегда удаётся найти правильные слова?

«Да, Белла», - сказал я голосом послушного зверька, зная, что это сведет её с ума.

«Прекрати это», - она похлопала меня по руке, «Ты больше не игрушка».

«Даже не образовательная игрушка?» - я улыбнулся шире, пытаясь наклониться к её губам.

«Нет», - она слегка насупилась.

«Как на счет актера?» [или война?..], - я продолжал играть, продолжая безуспешные попытки поцеловать её.

«Посмотрим», - она отвернулась от меня и скрестила руки на груди.

Я надулся, наклонился и прошептал её в ухо, «Я буду счастлив быть твой любимой куклой… лежать на твоей кровати… ждать, когда ты придешь и обнимешь меня….»

Она резко развернулась и крепко обняла меня, её горячее дыхание щекотало мою шею. Я вдохнул земляничный аромат её волос, не в силах сдержать широкую глупую улыбку от того, что я снова мог держать её в руках спустя долгое время.

НЕБОСКРЁБ

Позже, вернувшись к ней домой, я держал в руках свою любимую и единственную ночную рубашку [именно :)], вспоминая ту ночь, когда Белла впервые надела её на меня, я был в замешательстве и думал, что может быть она уже устала от секса. Я на самом деле не знал тогда, что у неё на уме. Теперь я знаю. Она превратила меня в мужчину, когда я представлял собой тень. Как нужно благодарить человека за такое чудо?
«Белла?» - я улыбнулся ей, когда она зашла в спальню в своей пижаме – футболка и хлопковые штаны.

«Ты снова забыл как одеваться?» - улыбнулась она.

«Не забыл», - я слегка нахмурился, «Я просто вспоминал, как ты подарила мне майку».

Она улыбнулась шире и мягко поцеловала мои губы, заставив волосы на моих руках встать дыбом.

Я протянул ей майку и спросил: «Можешь снова надеть её на меня?»

«Я рада, что игривая часть тебя всё еще здесь», - она взяла майку и начала одевать её мне на голову, повторяя свои слова с той ночи, не в точности, но очень похоже.

«Я знаю, я создала правило номер один», - сказала она мягко, «Но я надеюсь, ты знаешь… что для меня ты не только идеальный пресс и каменная грудь».

Она замолчала, помогая мне просунуть руки в рукава.

«Я люблю тебя, Эдвард», - её голос чуть не сорвался, когда она посмотрела на меня, «Я знаю, я должна быть смелой, но я так боюсь. Если с тобой что-то случится, не знаю, смогу ли я…»

Она тихо всхлипнула, и я взял её маленькое лицо в свои руки, чтобы она посмотрела на меня.

«Ничего не случится», - пообещал я, надеясь, что мой напряженный взгляд заставит её поверить в это, «Кроме того, что Виктория отправится в тюрьму. И когда всё закончится, я вернусь к тебе. Ничто не остановит меня. Я не позволю ничему встать между нами. Я не успокоюсь, пока ты снова не будешь в безопасности. В последний раз я должен прикинуться её рабом. Я делаю это для тебя… для Кэти. Наконец-то я сделаю это по хорошей причине. Белла, теперь ты моя сила. Теперь ты моя ЖИЗНЬ. Однажды ты сказала мне, чтобы я делал, что захочу и не спрашивал разрешения, не спрашивал постоянно в порядке ли это. Теперь я должен сделать это. Я ненавижу то, что иду поступаю против твоей воли в этот первый раз, но ты научила меня этому. Пожалуйста… просто поверь в меня. Доверься мне. Я вернусь. Боже, я говорю, как Арнольд Шварцнегер».

Она засмеялась и поцеловала меня, и я закрыл глаза. Я так любил её прикосновения. Каждый раз, когда она целовала меня или прикасалась ко мне, это было лучше, чем в предыдущий раз.

«Я верю в тебя, Эдвард», - прошептала она, обняв меня, «И я доверяю тебе. Я буду здесь. Ждать, когда ты вернешься».

«Я люблю тебя, Белла», - говорил я между поцелуями, «Черт возьми, я люблю тебя».

«Заткнись уже и займись со мной сексом», - приказала она, укусив меня за шею.

Я чуть не засмеялся, думая, что может мы научились друг у друга слишком многому. Я был безумно влюбленной маленькой девочкой, а она была голодной, соблазнительной тигрицей.

«Да, Белла», - подразнил я, когда она потянула меня на кровать.

«Я хочу показать тебе мой любимый номер», - выдохнула она, «Шестьдесят девять».

О, Боже, невеста Франкенчлена снова ожила! И… вот и он… Доктор Франкенчлен теперь тоже проснулся.

«Ты делала это раньше?» - улыбнулся я, удивляясь свой невинной маленькой Белле. О, да кого я обманываю? Она больше не такая уж и невинная. Но ничего страшного. Я люблю сексуальную, возбужденную Беллу.

«Ugh, перестань задавать мне вопросы и займись делом», - она развязала узел на моих штанах и резко стянула их вниз, обнажая мою задницу прохладному майскому ветру, который дул в окно.

«Займись делом?» - я притворился рассерженным, бросил её на кровать и грубо начал срывать с неё одежду, пока она слегка постанывала. Я высвободился из своих штанов и, перевернув её, поднял вверх вниз головой. Мои руки крепко держали её за поясницу, и её волосы скрыли её лицо, когда я встал и отошел от кровати на два шага. Она вскрикнула, согнув ноги по бокам от моей головы, и, прежде чем она успела сказать что-то, мой язык уже был внутри неё.

Если она хочет 69, я сделаю ей 69. Но это не будет для неё так легко и весело. Попытайся сосать мой член вниз головой, Доктор Белла.

«Займись делом», - приказал я, укусив её, и она завизжала, схватившись за мою спину для поддержки, и потом быстро опустив руки ниже, впившись пальцами в мою задницу.

Она пыталась взяться за мой член, и я чуть не рассмеялся над тем, как она пытается справиться со своим положением.

«Сейчас же, Белла, или я отпущу тебя», - пригрозил я, улыбаясь тому, каким беспощадным я могу быть, когда вдохновлюсь чем-то.

С хриплым стоном она наконец взялась за меня, и я почувствовал её горячий, влажный, маленький рот вокруг себя.

«Я хочу показать тебе МОЙ любимый номер», - поправил я и опустил язык глубоко в её пульсирующую киску. Она приглушенно вскрикнула, двигая головой вперед и назад, работая над моим членом. Она легко нашла свой ритм… быстрая ученица.

Уверен, она еще никогда не делала 69 таким образом. Я пожирал её [мда..]… чувствуя её вкус, и мне хотелось еще и еще… вскоре передо мной не осталось ни одного миллиметра плоти, который остался бы без моего внимания. В то же время я начал рычать, стараясь удержаться на ногах, пока Белла делала возможно лучший минет в моей жизни. Думаю, её устраивает эта поза. И определенно устраивает меня.

Её язык заворачивался вокруг головки и прижимался ко мне, и потом, когда я уже думал, что больше не могу, она выпускала меня изо рта и работала языком по бокам и затем снова брала меня полностью в рот, двигаясь вперед и назад; влажный, горячий и плотный… и просто, блядь, невероятный!! Звуки, которые она издавала, толкали меня всё ближе к краю, пока я старался изо всех сил доставить ей такое же удовольствие.

Я даже прошелся в гостиную, надеясь, что это поможет мне продержаться немного дольше… но это не помогло, так что я вернулся в спальню. Казалось, это еще больше возбудило и испугало Беллу, и её стоны только усилились, пока я двигался.

Моя маленькая развратница… моя шлюха, занимающаяся любовью вниз головой. Неужели нет ничего, что она не позволила бы мне сделать с собой? Неужели я никогда не услышу от неё слов lo mein? Боже, я люблю её.

Теперь она кончает… напрягаясь под моим языком. Я слегка подразнил её кончиком языка, и это заставило её завыть, словно койот. Я больше не мог сдерживаться, и почти одновременно с ней, я предупредил её… и потом взорвался… надеясь, что у неё не возникнет проблем с тем, чтобы проглотить меня вниз головой.

На всякий случай, я положил её на спину на кровать, но она справилась. Не подавилась и не закашлялась. Я бы не сказал этого вслух, но я так гордился ею. Это уже не та маленькая девочка, которая не хотела даже смотреть на мой член в первую ночь. Что за прекрасная богиня. Я был рад, что принимал участие в её пробуждении.

Я знал, что хочу Беллу полностью для себя… и что я буду бороться за неё, чтобы она была в моей жизни после того, как я освобожусь от Виктории… но в глубине души я думал… думал, что может однажды появится мужчина, который будет наслаждаться ею… который узнает всю красоту и тайны Беллы Свон. И я ревновал к нему. Я не хотел делиться ей.

Я смотрел на её лицо, которое лежало прямо под моим насыщенным, мягким членом.

«О, Боже», - вздохнула Белла, посмотрев на меня и широко улыбнувшись.

«Вы думали, мы будем лежать на кровати, не так ли, Мисс Займись Делом?» - усмехнулся я, нежно проведя пальцем от её маленького милого носика… вверх по её лбу.

«Я даже не думала, чтобы сделать это таким образом», - восхищалась она, словно я был Дэвидом Копперфильдом, «Это было… о, Боже!»

«Согласен», я сел на колени, наклонился, и поцеловал её, чувствуя вкус её языка… запустив пальцы в её длинные локоны.

Мы долго целовались, казалось, мои руки не могут насытиться её упругой, полной грудью, и мне нравилось щипать её соски и слышать её реакцию на маленькую, но приятную боль, пока она целовала и прикасалась языком к моим соскам и кусала мою грудь везде, где могла дотянуться.

«Еще раз», - наконец зарычал я, оставляя поцелуи на её теле по пути вниз, двигаясь к своему восхитительному месту назначения.

Я держал своё тело над ней, опираясь руками на матрас, она застонала и хорошенько облизала мой очень твердый член перед тем, как взять его в рот.

Я громко застонал, чувствуя, каким чувствительным был Франкенчлен прямо сейчас. Я начал дразнить её языком, и она дразнила меня в ответ. Я подул холодным воздухом на её влажный маленький клитор, и она низко закричала от мучительного удовольствия.

Я не мог сдержать хитрую улыбку. Я прикоснулся верхней губой к её клитору и выдохнул горячий воздух… и сомкнул губы на нём. На секунду или две она полностью забыла о моем члене и застонала из-под моего тела.

Мы оба быстро кончим на этот раз… и думаю, мы оба знали это.

BPOV

Сегодня суббота, День 13.

Я не хотела просыпаться так рано, но Эдвард потребовал, чтобы его родители пришли, как можно раньше. Я спросила его зачем, и он сказал, что им бы хорошо для разнообразия подстроиться под его расписание, поставить будильник заранее и проснуться рано утром.

Мы быстро позавтракали тостами с молоком, и я задумалась, должна ли я приготовить что-то для его родителей, но он фыркнул и запретил мне делать что-либо.

«Они никогда не готовили для МЕНЯ», - сказал он, надев на лицо холодную, строгую маску.

Я не могла винить его за такие чувства, и лучше уж пусть он будет сильным и холодным, чем испуганным и слабым… но я не хотела, чтобы он был жестоким. Я хотела сказать что-нибудь, но не знала как объяснить это ему.

Доктор Белла внутри меня сказала, что это правильно, когда он показывает свою злость. Я научила его не держать её в себе… и он так и поступал. Я просто должна позволить ему реагировать так, как он хочет, и быть здесь, чтобы помочь ему перенести всё это.

«В моем сне, когда пришли мои родители», - сказал Эдвард, когда мы одевались, «Я вёл себя как девчонка, несколько раз переодевался, и когда они пришли, меня парализовало от страха, я застыл у стены и смотрел в окно».

Он нахмурился, вспоминая это, и покачал головой, надевая свои джинсы и простую серую майку, которая очень мило прилегала к его телу.

«Сегодня этого не будет», - пробормотал он почти про себя, «Я управляю этой встречей».

«Хорошо», - неожиданно мне чуть не стало страшно, «Я не буду вмешиваться».

«Нет, Белла, я говорю не о ТЕБЕ», - он улыбнулся, и его бессердечность исчезла. Мне стало легче. Он подошел ко мне, взял за руки и поцеловал костяшки моих пальцев, «Без тебя я бы никогда не набрался смелости встретиться с ними. Помнишь, в самом начале я сказал, что скорее буду утыкан иглами, чем заговорю с ними?»

«Да», - я нерешительно взглянула на него.

«Ну, вообще-то я до сих пор так думаю», - признался он, «Но я не позволю им управлять мной. Я наконец скажу то… что никогда бы не сказал раньше».

«Я так горжусь тобой, Эдвард», - просияла я, «Только посмотри на себя».

«Мне всё еще немного сложно… быть таким…» - сказал он, робко глядя на меня, «Но мне нравится. Я чувствую, что это правильно. И я люблю то, как ты смотришь на меня, когда я… такой. Я чувствую себя мужчиной. Я очень давно так себя не чувствовал».

Я крепко обняла его, и он поцеловал меня в висок, когда раздался стук в дверь.

Эдвард слегка напрягся, и я посмотрела на него, прощаясь про себя с его мягкими зелеными глазами… наблюдая, как спокойствие и суровость затемняют их.

«Пора», - выдохнул он и глубоко вдохнул. Он сжал мою руку, поцеловал её, отпустил и пошел к двери… походкой льва.

Он резко раскрыл дверь, напугав красивую пару на пороге. Я не видела его лица, но всё было ясно только по его голосу… он только сказал, «Входите».

Он распахнул дверь, позволив им войти. Кажется, они уже волнуются и чувствуют себя неуютно, несмотря на то, что выглядят так, словно сошли со страниц GQ и Vogue. Элегантная одежда, идеальные лица, идеальные прически, идеальный мэйк-ап… и мне кажется, что я одета не по случаю. Они зашли внутрь и нервно улыбнулись мне.

Дверь за ними громко хлопнула, и женщина, его мать, ахнула и резко повернула голову к сыну.

«Прежде, чем вы сядете», - его голос был ледяным, так же как и его глаза, когда он смотрел на них, «Мы должны уладить кое-какие дела. Надеюсь, ты взял чековую книжку и информацию о счете».

«Да», - Карлайл непонимающе посмотрел на сына, а Эдвард скрестил руки на груди и смотрел на него, словно могущественный король на крестьянина.

«Выпиши чек на имя Беллы Свон в размере сорока тысяч долларов», - приказал Эдвард.

Я раскрыла рот, но Эдвард взглянул на меня, словно говоря ‘не произноси ни слова’. И что еще более шокирующее, его отец СДЕЛАЛ это! Даже не спросив зачем и за что это. Наверно славно быть богатым. Хотя, кажется, это не делает никого из Калленов счастливыми.

Карлайл вырвал чек из книжки и молча протянул его Эдварду. Эдвард передал его мне, слегка улыбнувшись, и сказал родителям, «Это за две недели замечательной терапии, которая понадобилась мне в первую очередь из-за вас. Вы еще дешево отделались. Она стоит намного дороже. Садитесь».

Даже не думаю об этом, я поторопилась сесть, чтобы Эдвард не разозлился на МЕНЯ… когда я посмотрела в его глаза, мне стало лучше. Он усмехнулся, молча показав мне, что приказы он раздает не мне.

Карлайл и Эсме Каллен сели рядом со мной на диван, а Эдвард опустился в кресло напротив нас. Уверенный взгляд… злость. Но он сдержан и холоден.

«Пока не убирай свою книжку, Карлайл», - сказал Эдвард отцу, «Теперь небольшой тест. Выпиши чек для своей внучки. Чек на все её медицинские нужды на следующие десять лет. Ты доктор, должен знать расценки. Я хочу увидеть, насколько сильно ты на самом деле заботишься. Я хочу увидеть, настолько ли большое у тебя сердце, как твой банковский счет. Пиши».

Этот Эдвард просто потрясающий… но еще и пугающий. Хорошо, что он на моей стороне.

Карлайл вздохнул и начал писать.

«Если ты вздохнешь еще раз…» - холодный взгляд Эдварда вонзался в его отца, «Я сломаю тебе челюсть. Если я тебе надоедаю или вызываю какой-то дискомфорт, представь, как чувствовала себя твоя внучка все эти годы, не говоря уже обо мне. Ты понятия не имеешь, какую боль мы пережили. У тебя нет никакого ёбаного права или привилегии, чтобы даже ОСМЕЛИТЬСЯ вздохнуть. Пиши чек».

Эсме укоризненно взглянула на Карлайла, когда он молча начал писать чек. Я не осмелилась подсмотреть, и потом Карлайл оторвал чек и протянул сыну. Я задержала дыхание, когда Эдвард посмотрел на чек, его лицо не выдавало его реакции.

«Это покроет счета за лечение, операции, лекарства… и колледж», - мягко сказал Карлайл, «И еще… всё, что ей может потребоваться – одежда, машина…»

«Тест пройден», - Эдвард сложил чек пополам и положил в карман футболки, «Вы пришли сюда что-то сказать. Говорите».

Вашу мать, Эдвард блядски впечатлителен. Он даже смотрит отцу прямо в глаза. Я знаю, я должна радоваться, что я получила назад свои деньги плюс 20 тысяч сверху, и нужды Кэти наконец будут удовлетворены. Я хотела танцевать… но всё это меркло на фоне новой силы и храбрости Эдварда. Я так хочу поцеловать его.

«Ты всё еще можешь сломать мне челюсть после нашего разговора, но я готов к этому», Карлайл положил чековую книжку на стол.

«Во-первых, ты должен знать…» - начал он, глядя на свои руки, «Я не являюсь твоим биологическим отцом».

И мы все смотрим на Эсме Каллен.

Она слегка выпрямилась и прочистила горло.

«Эдвард…» - теперь она с трудом может поднять глаза на своего сына, «Когда мы с твоим отцом поженились, мы хотели иметь детей. Мы любили друг друга, и он уже был доктором и работал в скорой помощи. Годами мы пытались завести ребенка, но у нас не получалось. Твой отец протестировал нас… и тесты показали, что я в порядке… но Карлайл… не мог иметь детей. Он утверждает, что не знал об этом до нашей свадьбы».

В последнем предложении слишком много напряжения, и Карлайл заметил это.

«Эсме, в миллионный раз, я не знал об этом!» - прорычал Карлайл, но потом попытался смягчить свой голос и суровый взгляд.

«В любом случае…» - продолжили Эсме, «Карлайл предложил другие варианты. Но я не хотела ребенка от другого мужчины, я хотела ребенка от него. После долгого времени, я поняла, что должна признать это. Что у нас не будет детей. Я начала думать об усыновлении… но это тоже угнетало меня. Не знаю почему. Я была молодая и глупая… эгоистичная, я хотела, чтобы всё было по моему и идеально. Теперь я вижу, насколько всё это было бессмысленно. Я просто должна была быть… более уступчивой… более открытой для других возможностей».

Она прочистила горло и посмотрела на Эдварда. Но он смотрел на неё с такой яростью, которая испугала даже меня. Эсме глубоко вздохнула и продолжила.

«У нас дома была вечеринка. Прощальная вечеринка для какого-то доктора, с которым работал Карлайл. У меня было плохое настроение. В тот день я помогала в больнице с детьми. Я любила их. Каким-то образом, это заставляло меня чувствовать себя лучше, быть с ними, заботиться о них. Я не была мед.сестрой, но я могла принести кому-то подушку, помочь доесть обед, поиграть в настольные игры, почитать сказки. У меня не было настроения для большого праздника, и мне не хотелось быть старшей официанткой для сотни людей. Но я исполняла роль ответственной жены доктора, прикидывалась счастливой и утонченной, очаровывая их всех».

Это напомнило мне об игре Эдварда, когда он обслуживал женщин в Огне. Хмм. Интересно.

«Я была гораздо пьянее, чем готова признать», - Эсме посмотрела на свои ногти и вздохнула, «Я начала много пить после того, как узнала, что у нас не будет детей. Я уже была алкоголичкой. Но я никогда не была пьяной, когда была с детьми. Хотя бы об этом я беспокоилась.
«Я поднялась в спальню, чтобы прилечь. Было темно, я очень устала и у меня кружилась голова. Не знаю, сколько времени прошло, но… неожиданно со мной в комнате оказался мужчина… он был вместе со мной на кровати… он целовал меня и… начал раздевать меня».

Эдвард смотрел на неё, не меняясь в лице. Карлайл смотрел на своё обручальное кольцо, потом на туфли, было очевидно, что это далеко не безразлично для него, но он старается не показывать этого.

Потом, мне показалось, что холодный взгляд Эдварда точно как взгляд Карлайла. Теперь он изображает отца?

«Сначала», - чуть слышно сказала Эсме, «Я не останавливала его. Я не знала, сон это или реальность. В комнате было темно, но иногда я как-то могла видеть его лицо немного. Я видела, что он очень красивый… и он так хорошо пах. И… он великолепно целовался. Я позволила ему прикасаться ко мне и уже была почти полностью обнажена, когда в моих мыслях возникло лицо Карлайла. И в тот момент я поняла, что это не сон. Это реальность. И он расстегивал свои брюки.
«Тогда я попыталась подняться», - Эсме сжала кулаки, «Я сказала ему ‘НЕТ’ и попыталась спихнуть его с себя. Я боролась с ним, правда! Но он был такой сильный… и грубый. Он закрыл рукой мой рот и… он… взял меня.
«Я рассказала об этом Карлайлу», - Эсме зло посмотрела на своего мужа, «Но он больше беспокоился об обвинении своих драгоценных коллег, чем о том, чтобы найти того, кто изнасиловал меня».

НЕБОСКРЁБ

Осторожно сложенные руки Карлайла сжались в кулаки, и он резко повернулся к Эсме.
«Я думал не об этом!» - выдавил он сквозь зубы, стараясь держать голос под контролем, «Ты была ПЬЯНА!! Ты даже не могла сказать, как выглядело его лицо! Только то, что он был красив и прекрасно целовался!! Я не мог вызвать полицию! Я стал бы посмешищем, и Бог знает, что случилось бы с моей карьерой, моей репутацией, если бы я начал обвинять кого-то согласно истории моей депрессивной пьяной жены! Наш адвокат сказал, что у нас нет шансов! И ты сказала, что сама позволила ему раздеть себя и целовать… нет никаких шансов отправить кого-то в тюрьму за это! Ты ПОЗВОЛИЛА ему. Ты не дралась с ним. Почему ты просто не можешь признать правду? Ты изменила мне».

«Я НЕ ИЗМЕНЯЛА ТЕБЕ!!» - закричала она со слезами на глазах. Карлайл молчал.

Эдвард посмотрел на Карлайла, и мне показалось, что я увидела отвращение в его взгляде. Но он ничего не сказал.

«Заткнись, Карлайл», - Эсме шмыгнула носом, «Это моя история, не твоя».

Карлайл промолчал, и Эсме продолжила, «Видишь, какую поддержку оказал мне мой любимый муж. Так что я попыталась забыть, что произошло. Но я продолжала пить. Карлайл постоянно отсутствовал, работал в больнице по ночам. Я так боялась спать одна после всего этого. Мне постоянно снилось, что он вернулся. Я начала сходить с ума. Я всё глубже и глубже погружалась в алкоголь.
«Пару месяцев спустя я обнаружила, что беременна. Карлайл сказал, что никто не знает о том, что он не может иметь детей. Мы просто скажем, что это наш ребенок. И всё будет хорошо. Я так сильно хотела ребенка. Эдвард… мне так жаль, но в то время… я не хотела тебя. Я не хотела ребенка от этого человека. Я боялась его… я ненавидела его. Он взял меня силой. Я не хотела ребенка. Но Карлайл сказал, я не могу сделать аборт. Он бы не позволил. Он сказал, что это убийство».

«Это бы убило тебя, Эсме», - прорычал Карлайл, закрыв глаза, «Ты так хотела ребенка… и твое желание сбылось. Ты бы не смогла жить с собой, убив Эдварда. Я назначил тебе терапию. Я пытался как-то помочь тебе. Не делай из меня злодея».

«Терапия за городом», - фыркнула Эсме, «Он не мог найти приличного доктора, потому что он мог знать его, или его дружков. Ты отвел меня к социальным работникам. Реабилитационный центр. Институт для умалишенных».

«Ты ПОСТОЯННО пила!» - закричал Карлайл, «Чудо, что Эдвард родился здоровым, учитывая всю ту херню, которую ты заливала в себя».

«Может быть ТЕБЕ стоило помочь мне вместо того, чтобы таскать меня по разным докторам, словно узника, пока мне не станет лучше, пока я не стану чистой маленькой девочкой и смогу вернуться домой и играть домохозяйку для тебя!» - защищалась Эсме.

«Пожалуйста, успокойся», - попросил Карлайл, «Ты говоришь со своим сыном и его подругой. У тебя что, нет чувства собственного достоинства?»

«Заткнись», - неожиданно сказал Эдвард, наглый и спокойный, как скала, он зло смотрел на Карлайла.

«Что?» - ошарашено спросил он.

«Я сказал, заткнись», - Эдвард нахмурился на своего отца, «Дай ей сказать то, что она хочет. Прекрати постоянно говорить ей, что делать. Ты постоянно приказывал ей. Этого не будет здесь. Она может говорить всё, что хочет и как хочет. И когда я позволю тебе, ты скажешь своё слово. Но сейчас, заткнись».

«Хорошо», - Карлайл был рассержен, но замолчал.

«Спасибо», - сказала Эсме.

«Не благодари меня», - Эдвард также холодно посмотрел на неё, «Тебе еще много чего нужно объяснить. Продолжай».

«В принципе, ни в одном из мест, куда меня отправлял Карлайл, не помогли», - сказала Эсме, «Ничто не могло стереть из моей памяти ту ночь. Понимаешь, мне было запрещено говорить кому-либо, что меня изнасиловали, так что, как они могли помочь мне? Я чуть не рассказала. Но я боялась, что если расскажу, я останусь одна с ребенком и не смогу содержать его. У меня не было семьи, которая могла бы позаботиться обо мне, у меня был только Карлайл. Я ненавидела это… но я нуждалась в нем финансово… и даже после всего, что случилось, я думала, что всё еще люблю его и может всё наладится, когда ребенок родится.
«Не наладилось», - сказала она после небольшой паузы, «Ты был красивым ребенком, Эдвард, таким счастливым и здоровым. Тогда я была в очень темном месте, Эдвард. Какая-то ужасная часть меня даже хотела, чтобы моё пьянство что-то сделало с тобой… может я упаду и у меня будет выкидыш или… будет какое-то осложнение при родах. Однажды я даже стояла на верху лестницы и уговаривала себя упасть, и тогда ты не родишься. Я ничего не имела против тебя, Эдвард. Это всё из-за того мужчины. Из-за него я так себя чувствовала. Теперь я знаю это, но тогда… я винила тебя. Я ненавидела тебя за то, что ты не сын Карлайла. Я ненавидела тебя за то, что ты сын человека, который взял меня силой. Я не могла привязаться к тебе, как была должна. Я не хотела держать тебя или видеть тебя».

Я посмотрела на Эдварда, он слегка опустил глаза, но всё равно он такой сильный и смелый, даже слушая эту ужасную историю, когда его собственная мать говорит такие вещи. Я сама хотела ударить её за эти слова. Но потом я попыталась представить себя на её месте… могла ли я любить ребенка от человека, который изнасиловал меня? Это очень сложный вопрос.

«Кэтрин…» - сказала Эсме со слезами на глазах, «Была милой женщиной, тогда ей было за 30. Она мне очень нравилась. Она была теплой и приземленной… и очень давно… у неё был сын. Но он умер, когда ему был один год, у него случился приступ во сне. Я спросила её, возьмет ли она заботу о тебе на себя. Конечно, она согласилась. Иногда я слышала, как она пела тебе перед сном. Однажды я заглянула к тебе в детскую, и вы оба выглядели такими счастливыми. Я видела, что она любит тебя… а ты любил её. Так что я оставила всё так как есть. Я постоянно избегала тебя. Я всё еще пила… и начала постепенно пристращаться к наркотикам. Я незаметно брала у Карлайла бумагу для рецептов и писала их для себя, покупала всё, что хотела. Это было просто.
«Карлайла никогда не было дома. Я надеялась, что он хотя бы попытается быть твоим отцом, когда я не могла быть твоей матерью, но он постоянно работал. Он брал ночные смены, а днем находил себе другие занятия вне дома. Годами мы не разговаривали друг с другом, и мы позволили прислуге растить тебя».

«У меня тоже есть чувства, Эсме», - нахмурился Карлайл, «Я тоже пытался привязаться к тебе, Эдвард. Но каждый раз, когда я смотрел на тебя, меня убивало то, что ты не мой. Что я не могу иметь детей. И я размышлял, на самом ли деле Эсме изнасиловали, или она просто изменила мне. Ты не был похож на меня, и у тебя были зеленые глаза. Ни у кого по моей стороне или по стороне Эсме не было зеленых глаз. Это было как напоминание… Я разлюбил Эсме, и она тоже не любила меня. Я не чувствовал ничего, кроме вины, злости и грусти, когда пытался провести с тобой время, Эдвард. Мне жаль. Я знаю, ты ни в чем не виноват. Теперь мы оба это знаем».

Немного поздновато, подумала я. Если бы только эта семья пользовалась услугами хорошего психотерапевта, может сейчас они были бы в порядке. И ничего из этого могло не произойти.

«Мы оставались вместе, пока ты рос», - сказал Карлайл, «Я даже не знаю, почему мы не развелись».

«Потому что вся история всплыла бы, а Карлайл не хотел разговоров, вот почему», - сказала Эсме.

«Не только поэтому. Я думал, что если мы разведемся, она спустит деньги на наркотики и однажды убьет себя. Передозировкой. Я пытался начать всё заново, найти помощь для неё. Попробовать тот или иной реабилитационный центр. Я начал путешествовать с ней по всему миру, возил её в места, где ей могли бы помочь. Места, где она могла всё рассказать, и это бы не вернулось в наш город. Может это было глупо с моей стороны, но мы жили в приятном маленьком обществе. Я хотел, чтобы наше имя оставалось чистым, чтобы нас уважали. Я слишком усердно работал, чтобы на меня смотрели, как на…»

Он остановился и вздохнул.

«Мусор?» - закончила за него Эсме, «Он всегда смотрел на меня сверху вниз, потому что я не была богата, когда он женился на мне. Все деньги принадлежали ЕМУ. Он всегда напоминал мне, что у меня ничего нет. И если я уйду, у меня снова ничего не будет… Я буду никем. Эти угрозы держали меня в положении Миссис Каллен. Я думала, что вся любовь, которую мы чувствовали друг к другу, умерла. Но он продолжал попытки помочь мне. Он не развелся со мной, так что я осталась с ним. Я не была счастлива, но… я была обеспечена… я была в безопасности. Я всё еще боялась того мужчину, который изнасиловал меня. Он никогда не покидал меня, даже после того как прошли годы. Время от времени, я пыталась увидеться с тобой, Эдвард, и поиграть. На праздники, Рождество и твои дни рождения я была рядом. И я пыталась обнимать тебя и целовать. Но я не могла почувствовать твою любовь… или заставить тебя почувствовать, что ты мой. И еще я видела… что ты любил Кэтрин, как мать. И она на самом деле была ей. Я думала, это несправедливо с моей стороны – делать вид, что я твоя мать, когда на самом деле она делала эту работу и любила тебя, как собственного сына. Ты был её, Эдвард. Любовь сделал вас сыном и матерью. Я была рада. Я знала, что не смогу дать тебе этого».

«Расскажи мне про ночь, когда я привел Таню», - это всё, что сказал Эдвард в ответ на это.

«Пусть Карлайл расскажет эту историю», - Эсме взглянула на него.

«Когда ты стал старше и отправился в школу, казалось, что всё… налаживается», - сказал Карлайл, «Твоя мать нашла доктора, который ей нравился, и прекратила принимать наркотики. Она почти не пила. Она не вылечилась, но… она выглядела и чувствовала себя лучше. Её не было дома месяцами, она лечилась в Калифорнии. Я постоянно был один. У меня не было женщины… годами. Брак был только словом для нас в то время.
«Я встретил женщину в больнице», - Карлайл прочистил горло, «Я думал, она учится в колледже. Она была добровольцем, помогала больным детям, учила их рисовать. Она была очень похожа на Эсме в её молодые годы. И она так хорошо обращалась с детьми. Она напомнила мне о ней. Только она была очень счастлива и всегда смеялась. Она сияла. Я старался держать подальше от неё, но постоянно находил себя в том же месте, где была она.
«Я часто «случайно сталкивался» с ней, после того как она заканчивала с детьми. Она всегда ужинала в кафетерии в больнице. Я делал вид, что тоже ужинаю там. Один. Мы начали ужинать вместе, три раза в неделю. Мы были друзьями, не больше. Но вскоре… мы очень привязались друг к другу. Мы флиртовали, держались за руки за столом… наконец я пригласил её на свидание. Я не сказал ей, что женат. И я сказал, что меня зовут Карлайл Бонхэм. Она была молодая и ни разу не усомнилась в этом. Мы оба знали, что это не обычное свидание. Я снял красивый номер в хорошем отеле, и мы встретились там. Мы занимались любовью. После этого она сказала мне, что не учится в колледже. Она была в выпускном классе в школе. Она сказала, что я – её первый. И она сказала, что любит меня.
«Я запаниковал. Я заботился о ней. Тоже любил её. Но я не мог жениться на ней или позволить кому-то узнать, что я встречаюсь со школьницей. Я надеялся, что Эсме скоро станет лучше, и мы сможем наладить наш брак, когда она вылечится. И что, если эта девушка расскажет про меня или что-то такое? Что, если она забеременеет? Я не хотел потерять всё. Я ушел ночью, когда она заснула. Я снова стал работать в ночные смены и никогда не пытался снова увидеться с ней. Я думал, что забыл её… в то время… Прошло много времени.
«Я постоянно думал о ней, но никогда не думал, что увижу её снова», - Карлайл поднял глаза на Эдварда, «Но увидел. Когда ты привел её к нам домой».

Взгляд Эдварда стал яростным, но он не двигался с кресла, и я заметила, как напряглось его тело. Кулаки сжались.

«Не думаю, что она знала, что мой сын, пока не увидела меня, когда вы вошли», - теперь Карлайл смотрел вниз, «Мне казалось, она удивилась, но то, как среагировал я, заметили все. Я не мог скрыть свой шок и панику так же хорошо, как она.
«Я не мог смотреть на неё, Эдвард», - признался Карлайл, «В ту ночь, глядя на неё и слыша её голос, я понял, что всё еще люблю её. И твоя мать была здесь… и казалось, ты очень сильно влюблен в неё. Я должен был уйти. И я ревновал к тебе, Эдвард. Ревность и злость затмили мой рассудок. Так что я пригрозил тебе тем, что лишу тебя денег, если ты продолжишь встречаться с ней. Но я не знал тебя. Я был ублюдком. Я удержал твою мать этими угрозами. Я думал, с тобой это тоже сработает.
«Но Кэтрин и Джозеф хорошо воспитали тебя. Ты не послушал меня и выбрал Таню. Не успев понять, что делаю, я уже звонил в твой колледж и отменял всё, что я тебе дал. Я был полон ненависти и хотел причинить тебе боль. Я думал, что относился к тебе как к сыну и дал тебе всё самое лучшее… несмотря на то, что ты не был моим. Несмотря на то, что ты был сыном мужчины, который переспал с Эсме. Это не логично, и я знаю это… Но я поступил так, за то что у тебя была Таня. Я всё еще хотел её. И я не хотел видеть её с тобой, или даже знать, что она с тобой».

«Эсме ругалась со мной, кричала на меня, спрашивала, за что я так поступаю с тобой. Она сказала, что не позволит мне. Она сказала, что мы должны дать тебе шанс жить хорошей жизнью. Тогда я был пьян и снова обвинил её в том, что она любила твоего настоящего отца, сказал, что она никогда не любила меня… после всего, что я сделал для вас обоих. Я сказал ей, что она выдумала всю эту историю с изнасилованием и просто изменила мне. Я назвал тебя ублюдком, и твоя мать накинулась на меня. Я развернулся и ударил её. Я сказал, что она также не любит тебя. Сказал, что ты ушел, что ты не вернешься, и она должна быть рада, что я вышвырнул тебя. Ей всё равно было слишком больно видеть тебя. Я сказал ей, чтобы она оставила тебя в покое. Что мы оба должны оставить тебя. Позволить тебе жить своей жизнью, без нас. Мы никогда не были твоими родителями. Эсме никогда больше не упоминала тебя или эту ночь. Она вернулась в Калифорнию, и я видел её время от времени. Мы просто проходили мимо друг друга в доме и почти не разговаривали. Мы пытались забыть тебя… и друг друга, надеясь, что это облегчит боль.
«Я пытался узнавать о тебе, чтобы знать, что вы с Таней в порядке. Я потерял тебя на какое-то время, после того как ты ушел, но потом я услышал, что вы поженились. Я снова разъярился. Я всё еще не забыл её, надеялся, что может вы расстанетесь, или что она позвонит или напишет мне, попытается объясниться. Но она молчала. Пока вы не поженились».

Глаза Эдварда вспыхнули от злости.

«Она написала тебе?» - прорычал он.

Карлайл кивнул, «Она сказала, что любит ТЕБЯ. Что хочет ТЕБЯ, а не меня. Она послала меня за то, что я выкинул тебя из колледжа и из-за меня ты прошел сквозь ад. Она сказала, что ненавидит меня и не хочет видеть меня рядом с любым из вас. Она сказала, что носит твоего ребенка и счастлива по этому поводу. Сказала, что сделает тебя счастливым и однажды отправит тебя назад в колледж и исправит всё. Она любила ТЕБЯ, Эдвард. Я мог видеть это в её письме, с какой страстью она писала. Но я всё еще любил её. Я был зол на неё, но всё еще хотел её.
«Мысли о том, что ты женился на ней, и что у вас будет ребенок, убивали меня», - признался Карлайл, «Я всё думал, как я могу вернуть её, но потом мне становилось плохо от того, что я допускаю такие мысли. Не знаю, почему я не мог просто забыть её. Время не стерло моих чувств к ней. Как будто она чем-то держала меня, и её хватка не слабела. Я начал принимать наркотики. Я брал их из больницы, никто не знал об этом. Я больше не беспокоился о медицине… Я почти ничего не слышал о твоей матери. Я даже начал задаваться вопросом, зачем я живу. Я хотел умереть.
«Когда ребенок родился, я узнал об этом, узнал, что вы назвали её Кэйтлин. Я заметил, что это очень похоже на Кэтрин. Я провел годы сражаясь с зависимостью от наркотиков. Я почти не занимался медициной в эти годы. Мне уже было плевать, кто что думает. И потом я узнал, что Таня умерла. Я узнал, что случилось с Кэйтлин. Тогда я всё еще был на наркотиках. Мне стало невыносимо от мысли, что Таня погибла с ненавистью ко мне, с любовью к тебе. И что я больше никогда не смогу увидеть её. Я был полон ярости. Я обвинял тебя. Я ревновал к тебе.
«Позже, когда ты пришел к нам с Кэйтлин, я был под воздействием наркотиков. Эсме была дома, также очень пьяная. Я рассказал ей, что с тобой случилось, и это убило весь прогресс, который она сделала. Она быстро покатилась по наклонной, когда вина и страх снова вернулись к ней. Мы оба были в ужасном состоянии. Когда ты пришел и умолял помочь твоей дочери, я был не в себе. Я всё еще был зол и ненавидел тебя. Я всё еще хотел Таню. Я не позволил Эсме помочь тебе, я запретил ей делать что-либо для тебя, или твоего ребенка. Я сказал ей, чтобы она избавилась от тебя, иначе я выгоню и её. Эсме была наркоманкой. В то время алкоголь и наркотики значили для неё больше, чем любой человек. Она выбрала их вместо тебя и твоей дочери. Она сказала, что мы не можем помочь тебе и захлопнула дверь перед твоим носом».

Эсме тихо плакала, не отрицая того, что сказал Карлайл, теперь она не смотрела Эдварду в лицо.

Повисла тяжелая тишина, и я начала сомневаться, что Эдвард вынесет всё это. Но его лицо всё еще не показывало никаких эмоций, когда он смотрел на них.

Я чуть не сказала что-нибудь, но промолчала.

Эдвард подскочил на ноги и повернулся к нам спиной, упершись руками на кухонную стойку, он глубоко дышал, стараясь переварить всё, что они сказали. Я начала бояться, что он плачет, но не вмешивалась. Если я понадоблюсь ему, я буду рядом. Я должна дать ему справиться с этим самому.

Наконец он заговорил очень низким, почти неслышным, голосом.

«Вы НИКОГДА не любили меня», - сказал он не со злостью, а чуть ли не с грустью… словно у него был ответ на вопрос, который постоянно был в его голове, он сказал это почти… для себя.

Его родители ничего не сказали. Молча смотрели друг на друга.

«Нет», - подтвердила Эсме, «Не любили. И мне на самом деле жаль. Мы всё делали неправильно. И хотя даже мы причинили тебе боль, я рада, что мы не являемся большой частью твоей жизни, Эдвард. Тебе вырастили с любовью. Ты хороший человек. Тебе лучше без нас. Мы не хотели рассказывать тебе эти ужасные вещи. Еще одна причина, почему мы никогда не привязывались к тебе. Но мы хотели объясниться, как бы тяжело это ни было. Мы должны тебе хотя бы это. Радуйся, что мы не любили тебя. Мы бы испортили и тебя тоже».

«Твоя мать и я… мы всё еще женаты, но мы больше не пара», - сказал Карлайл, «Мы уже несколько лет ходим на терапию вместе и по отдельности. После того, как мы последний раз видели тебя и твою дочь, после того, как мы поняли, что отвернулись от тебя, когда ты больше всего нуждался в нас, мы решили сделать всё возможное, чтобы стать лучше. Для тебя. Мы знаем, ты не хочешь и не нуждаешься в нас сейчас. Уже слишком поздно, и много чего случилось между нами в прошлом. Ты можешь никогда не простить нас. И мы не просим тебя об этом».

«Но мы всегда будем рады предоставить всё, что тебе нужно для Кэйтлин», - добавила Эсме, «Если ты не хочешь, чтобы мы были рядом с ней, мы поймем и это».

Эдвард ничего не сказал, и неожиданно его глаза выглядели очень старыми и уставшими, когда он посмотрел на меня. Я так боялась, что он всё держит внутри и не выпускает этого. А потом я начала бояться, что он выпустит всё это, и я не смогу спасти жизни его родителей.

«Всю свою жизнь я думал, что я сделал… что я сказал… что заставило вас ненавидеть меня настолько, что вы никогда не были рядом», - тихо сказал он, «Но теперь… когда я знаю всю вашу историю… это даже не важно. Человек, которым я был две недели назад, был бы разрушен, когда узнал бы, что его отец был первым у его жены, и что он любил её, а не меня. Я бы был опустошен, услышав как моя мать говорит ‘нет, мы никогда не любили тебя’. Это бы убило меня, и я бы позволил этому опустить себя еще глубже в мой собственный ад. Но я слишком долго оплакивал то, что не мог контролировать. Я больше не могу оплакивать вас. Я даже не могу ненавидеть вас. И ваши слова о том, что вы никогда не любили меня, не причиняют особой боли, потому что… я никогда не любил ВАС. Я никогда вас не знал. Вы были тенью в моей жизни. Я мечтал о вас, о своих идеальных родителях… и я даже не понимал, что у меня уже есть идеальные родители. Кэтрин, Джозеф… Я знаю, вы как-то удерживали их от связи со мной. Это закончится прямо сейчас. Я позвоню им в ближайшие пару недель и увижусь с ними, когда захочу. Я не хочу видеть никого из вас, когда я приеду к ним».

Он замолчал на мгновение и продолжил, «Я не выгоняю вас из своей жизни. Начнем с того, что вы никогда в ней и не были. У меня была своя жизнь и теперь у меня есть дочь. Я больше не могу тащить на себе ваш груз. Он всю жизнь ломал мне спину. Так что я отпускаю вас. Надеюсь, вы найдете свой путь. Но я не могу позволить своей ненависти разрушить меня изнутри. Кэти нуждается во мне, и я не собираюсь совершать такие же ошибки, которые вы совершили.
«Я буду с ней. Каждый день. Я дам ей всю любовь, на какую способен, и даже больше. Я сделаю так, чтобы она видела, что её папа любит её. Я должен сделать её счастливой. И я не смогу, если буду ненавидеть вас каждую минуту. И даже несмотря на то, что я хочу ударить тебя, Карлайл, за то, что ты сделал со своей женой… и с моей… я не буду делать этого. И даже несмотря на то, что я бы хотел ненавидеть тебя, Эсме, за то, что ты никогда не была моей матерью, за то, что ты любила деньги и наркотики больше, чем меня, я не буду.
«Вы не стоите этого. И это только заставило меня понять, что Таня по-настоящему любила меня. Я был с ней также жесток, как ты с Эсме… Я шел по твоим стопам, несмотря на то, что мы не связаны по крови. Вы всё еще были ядом в моих венах. Моя ненависть к вам убила Таню еще до пожара. И в конце концов, это разрушило бы мою дочь. Я больше не позволю вам убивать нас. Так что, вы не мертвы для меня… вы просто… нечего не значите для меня теперь».

Они оба уставились на Эдварда, не зная, что сказать. Я и сама не знала, что сказать, кроме того, что Эдвард был невероятно понимающим и чрезвычайно всепрощающим, как и всегда.

Он не сказал этого вслух, но в своем сердце он простил их за всё. Он не будет обнимать и целовать их, или даже считать их частью своей жизни, но ему и не нужно. В своем сердце он отпустил их и всю боль, которую они причинили. Он был также прав на счет Кэти. Он никогда не сможет стать хорошим отцом для неё, если будет таскать с собой всю эту херню. Он бросил всё это с глухим стуком к ногам своих родителей. И он уйдет от них свободным, чтобы найти свой путь обратно к Кэти.

Я задумалась, что может быть он должен кричать, орать и ударить Карлайла… но что из этого выйдет хорошего, даже для него? Думаю, он знал всю жизнь, что они не любили его, он просто не знал почему.
Эдвард подождал минуту или две, и его родители тоже молчали. Наконец Эдвард открыл мой блокнот, вырвал чистый лист и написал что-то.

Он сложил его пополам и, глубоко вздохнув, подошел к дивану и протянул бумагу Карлайлу.

«Это адрес и телефон Бена», - сказал он, ему было больно, но он держал себя под контролем и был спокоен, «Там живет ваша внучка. Если вы хотите исправить что-то со мной, сделайте это за счет любви к ней. Даже если это просто телефонный звонок или открытка на день рождения, визит один раз в год. Так вы можете показать Тане и мне насколько сильно вы заботитесь. Теперь можете идти».

«Но, Эдвард…» - Карлайл взял записку.

«УХОДИТЕ сейчас же!» - прогремел Эдвард, быстро теряя контроль, «До того, как я что-то сделаю. УБИРАЙТЕСЬ!»

Он снова отвернулся, опустил голову и ждал, когда они уйдут. Он старался изо всех сил сдержать себя и быть сильным. Я знала, он кричал на родителей только потому, что он не доверял себе, боялся не сдержать этот жесткий внешний вид.

«Хорошо, Эдвард», - Карлайл помог Эсме подняться, и они быстро прошли к двери, открыли её и медленно вышли.

Перед тем как уйти, Эсме сказала, «Спасибо за то, что увиделся с нами, Эдвард», - она вытерла глаза, размазывая тушь, и всхлипнула, «Ты очень смелый. Прости».

Дверь закрылась, и они ушли. Боже, я ненавижу их. Прости. Я хочу выискать Эсме в аду и сломать ей нос.

Эдвард сдавленно простонал и начал задыхаться, опустив голову на стойку, прижав кулаки к глазам.

Я сразу же подошла к нему и обняла, поглаживая его волосы. Я не хотела читать ему лекции, или быть Доктором Беллой. Я просто любила его и надеялась, что этого достаточно.

Он взревел и несколько раз ударил стойку, словно бы он бил их.

Что я могла сказать, чтобы облегчить всё это? Может мне стоит позвонить Джеймсу? С этим нужно что-то делать. Думаю, я пока не доросла о таких дел.

«Эдвард…» - сказала я, когда он слегка притих, «Я знаю, всё это – самое ужасное, что случалось с тобой. Даже хуже Рэйвен. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь. Не думаю, что я достаточно хороша, чтобы помочь тебе прямо сейчас. Может нам стоит позвонить моему профессору?»

«Нет, Белла, ТЫ», - его голос слегка дрожал, казалось, он плачет.

Он выпрямился, не боясь показать мне свои слезы, и обнял меня так крепко, почти до боли, «Я хочу только тебя. Пожалуйста. Мне нужна ТЫ. Ты мой доктор. Я больше никого не хочу. Пожалуйста, Белла? Не нужно…»

«Ладно, Эдвард, хорошо», - заверила я. Я ненавидела слышать его мольбы, чтобы я осталась его доктором, словно бы я могла бросить его сейчас, «Я всегда рядом. Я буду твоим доктором. Всё хорошо».

Он с облегчением выдохнул и пару раз всхлипнул, зарывшись лицом в мои волосы.

«Ты идеально выдержал всё это», - я гладила его по спине, «Я никогда и ни кем раньше не была так впечатлена. Не знаю, как тебе это удалось… но я чертовски горжусь тобой».

«Ты сделала это со мной, Белла», - казалось, он немного успокоился, его горячее дыхание щекотало мою шею, «Ты научила меня этому. Ты замечательная женщина, Белла… и доктор».

Думаю, он всё преувеличивает. Может я и помогла ему за эти две недели, но на самом деле, Эдвард сам взял контроль над собой и сразился со страхом и болью, чтобы закончить эту ужасную главу своей жизни. Сейчас он не будет в порядке… потребуется время, чтобы осознать всё, что сказали его родители, не говоря уже о том, чтобы смириться с этим. Но я верю, что теперь он справится с этим. В нем больше нет слабости. У него есть повод сражаться… и он наконец понял это. Он готов снова начать жить.

«Когда я впервые встретил тебя, я отвел тебя в комнату Пробуждение», - он гладил меня по лицу и смотрел мне в глаза, «Я думал, ты наивная и милая, и эта комната для тебя. Я и подумать не мог… что это ТЫ разбудишь МЕНЯ».

«Хороший мой…» - прошептала я, смахивая слезы с его глаз, «Я рада, что ты плачешь. Это хорошо. Выпусти всё из себя».

«Я так устал», - выдохнул Эдвард, и еще одна слеза стекла по его щеке, «Я чувствую себя измотанным до костей».

«Пойдем», - я пошла спиной вперед, взяв его за руки, «Давай полежим. Я буду обнимать тебя, и мы можем поговорить. Как звучит?»

Он слабо улыбнулся мне, ему понравилась идея, и в этом не было ничего сексуального. Я на самом деле хотела просто обнять его и поговорить. Быть Доктором Беллой, только держать его в своих руках и гладить его, пока он будет заживать и делиться своей болью со мной.

«Прекрасно», - ответил он, «Любовь – ЛУЧШЕЕ лекарство для разбитого сердца».

НЕБОСКРЁБ

К и Э сделали много паршивых вещей, и они ранили Эдварда, но в начале они не были злыми людьми. Они просто позволили всякой херне испортить хорошую семью, которой они могли быть. Но с другой стороны, Кэтрин выпал шанс снова иметь сына и вырастить из него хорошего и любящего отца, и что-то хорошее всё-таки получилось из всего этого.

Глава 26.1. Это Еще Не Конец.

EPOV

Я лежал рядом с Доктором Беллой, и это было так правильно, даже если с медицинской точки зрения это неуместно и непрофессионально.

Не стыдясь, я позволил слезам свободно стекать по моему лицу, и я не чувствовал себя слабым или жалким под её взглядом. Теперь мы лежали лицом друг к другу, в тепле и безопасности наших объятий.

Она не вытирала мои слезы, и я был рад этому. Она хотела, чтобы я плакал, чтобы я чувствовал боль и выпускал её из себя через соленую воду из моих глаз.

Мне потребовалось долгое время, чтобы переварить всё, что сказали мои родители, и озвучить самые болезненные вопросы.

Даже не подумав, я услышал свой голос, «Мой отец был насильником».

Что за семья… он ворует секс… а я продаю.

Я закрыл глаза, когда она пристально всмотрелась в них. Теперь мне было стыдно. Я вспомнил тот день, когда напал на Беллу, прямо здесь… и как это было просто.

«Эй», - строго сказала она, «Посмотри на меня, Эдвард».

Я заставил себя открыть глаза, и посмотрел в её, готовые наброситься на меня.

«Ты – не твой отец», - сказала она, начиная мою терапию, «И может он применил силу, но это не делает его насильником. У каждой истории две стороны. Твоя мать сказала, что много выпила. Может и он тоже. По началу она целовала его. Я не говорю, что он поступал правильно и не сделал ничего плохого… но может он подумал, что она хотела его. Может позже он понял, что поступил неправильно. Может и нет. Никто не знает. Не делай этого с собой, Эдвард. Даже если это было изнасилованием, и он знал, что делает, это не делает тебя хуже, чем ты есть. Это ОН. А ты – это ты. Совершенно другой человек. Ты был прав, когда сказал родителям то, что сказал. Ты должен оставить прошлое в прошлом. Когда я только познакомилась с тобой, ты был таким закрытым. Ты построил вокруг себя так много стен, я думала, что никогда не увижу настоящего тебя. Меня до сих пор поражает, что ты сделал за две недели. Я думаю, ты ХОТЕЛ освободиться… и поэтому ты так быстро открылся мне. Ты хотел помощи. И поэтому ты лучше, чем Карлайл, Эсме, твой отец, все они. Посмотри, что с ними случилось, когда они отказались от реальности и помощи. Мне становится приятно от того, что я выбрала эту профессию. Некоторые люди думают, что психиатрия – это глупо и бесполезно, но я всегда знала, что она может спасти жизни. Теперь я вижу это. Ты должен закрыть дверь в прошлое. Ты должен оставить его и жить здесь. Не позволяй этому убить тебя. Иди вперед, навстречу будущему. К Кэти. Сделай это прямо сейчас… и ты разорвешь этот круг тоски и боли. Не забывай это, потому что ты никогда не сможешь забыть прошлое. Но учись с помощью него. Позволь ему сделать тебя лучше, чем ты был. Позволь этому сделать тебя лучшим отцом для Кэти… чтобы она выросла и была хорошей мамой для своих детей».

Душа этой женщины заживляет меня, внутри и снаружи, даже после всего, что сказали мне родители. Если бы всё это произошло немного раньше, я был бы разрушен сейчас. Но она и то, как она всё объясняет для меня… я не мог поверить, что чувствовал надежду… и силу… и свободу.

Мой голос пропал, но мои губы должны были снова признаться ей в любви, показать ей, как я ценю все чудеса, которые она творит в моей голове.

Я поднес её руку к свои губам и осыпал горячими поцелуями кончики её пальцев, еще пара слез стекла из-под моих опущенных век… но это были не слезы боли. И не то, чтобы это были слезы радости, но я чувствовал, как будто что-то во мне исчезло…там, где раньше лежали тонны стыда, шкафы с ненавистью к себе, коробки полные неуверенности и злости и огромный зверь, который сожрал всё моё уважение к себе, там теперь была прекрасная пустота.

Я больше чувствовал всего этого. И я плакал от облегчения, от того, что я больше не чувствовал этот груз на себе. Теперь у меня много места для воспоминаний о Кэти, о её детском смехе. У меня есть место для Беллы, полки, предназначенные для множества разных поцелуев и изображений её красивого лица и тела, когда мы сливаемся в одно различными способами, но каждый из них прекрасен. У меня есть множество пространства для визитов Кэтрин и Джозефа, я практически слышал, как она кричит с ирландским акцентом, «Иисус, Мария и Джозеф!!», когда я появляюсь в дверях. Она стиснет меня в объятьях и оглушит меняя своим криком, но я жду не дождусь этого.

И в этот момент я по-настоящему поблагодарил Бога. Да… я верю в тебя, ублюдок. Я обязан, если в этом мире есть Кэти, Белла, Кэтрин. Так что я был не прав, ладно? Ты существуешь. Может, если я смог немного простить Карлайла и Эсме Каллен, может быть я смогу… простить и тебя. Я до сих пор не понимаю и не принимаю того, что ты украл у меня жену и мать у Кэти, но однажды ты всё объяснишь мне. Если ты еще не записал меня в Ад, а я пойму, если ты сделаешь это. Но теперь, я буду другим. Не для того, чтобы спасти себя от вечности в огне и пытках… но для того, чтобы когда я уйду, я смогу обернуться назад и увидеть хорошие вещи, которые я сделал на земле до того, как моё время вышло. Даже если это будет только Кэти, взрослая и счастливая со своей собственной семьей, мне этого хватит.

Единственная вещь, которая меня теперь беспокоила, это Таня. И я сказал это вслух.

«Почему Таня не сказала мне?» - прошептал я, «Думаешь, она всё еще любила Карлайла, или что-то такое? Может она любила его больше, чем меня».

Белла поцеловала меня в нос и задумалась на мгновение.

«Она любила тебя, Эдвард», - уверенно сказала она, «Она любила Кэти. Думаю, она просто тоже носила большой груз вины. Может она боялась, что если скажет тебе, ты бросишь её. Она не должна была держать всё это в себе, но она так любила тебя, что хотела, чтобы всё было хорошо. Я думаю, она винила себя за всё то, что причинил тебе твой… отец… то есть, Карлайл. Она видела, что ты не такой жестокий и холодный как, Карлайл, но она не хотела рисковать. Думаю, дальше давление на неё только усиливалось. Всё шло не так, как она хотела, и она чувствовала себя неудачницей за то, что не могла устроить тебя в колледж и мед. школу, как и мечтала. Я думаю, поэтому у вас был недостаток близости в конце. Это не из-за тебя. Ты не можешь заниматься любовью с кем-то, когда тебе больно и ты не любишь себя. Может иногда ей было не по себе быть с тобой после того, как она была с твоим отцом. Это просто догадки. Никто, кроме неё, не расскажет тебе правды».

Думаю, Белла права… снова. Черт, иногда это может раздражать, эта её идеальная правота. Но я не могу винить её за это сейчас.

«То, как Карлайл сейчас разговаривал с Эсме…» - признался я, «Я так же поступал с Таней. Я обвинял её в том, что она не любит меня, я всегда намекал, что она изменяет мне. Я ненавидел это, но сейчас я увидел себя в Карлайле. Мне бы хотелось извиниться перед Таней. Хотелось бы сказать, что я не ненавижу её. Что я любил её».

«Ты только что сказал ей, Эдвард», - Белла поцеловала мою руку, и я увидел слезы в её глазах.

«Я бы никогда не прошел через всё это без тебя, Белла», - никогда в своей жизни я не был настолько честен, «Ты не просто женщина, которую я люблю. Ты мой маяк. Ты заставляешь меня видеть… ты указываешь мне путь… ты ведешь меня домой к берегу».

Боже, я говорю, как пишут в романах. Но это правда. Глупо… и правдиво впервые за долгое время.

«Ты был в этом яростном океане слишком долго, Мистер Каллен», - она мило улыбнулась мне, «Добро пожаловать на землю».

Боже, я люблю тебя, Изабелла Свон.

«У меня хорошая идея», - неожиданно она повеселела, и я сильнее раскрыл глаза, наслаждаясь ею, она приподнялась и оперлась на локоть, «Почему бы тебе не позвонить Кэтрин и Джозефу прямо сейчас?»

«О, ну я не знаю…» - начал я, неуверенный, что готов к этому. Что если они сердятся на меня за то, что я ушел и ни разу не попытался позвонить? Я не смогу перенести того, если она бросит трубку или что-то ужасное в этом роде.

«Давай, это хорошо для тебя. Любовь – лучшее лекарство, помнишь?» - подбодрила она, поднявшись и бросив мне мой сотовый.

Он отпрыгнул от моей груди и упал рядом на кровать.

«Что случилось с сильным Эдвардом?» - она села и погладила меня по волосам.

«Ладно, черт возьми», - я сделал вид, что хмурюсь на неё и потом улыбнулся, листая телефонную книгу в поисках номера Кэтрин, «Надеюсь, номер еще тот же».

Я ждал, и моё сердце громко стучало, телефон прозвонил дважды.

«Поместье Калленов. Чем я могу вам помочь?» - её ирландский акцент такой красивый, точно как я помню его. Но она говорила устало, без своей энергичности.

«Кэтрин?» - улыбнулся я, «Я пропустил автобус, заберешь меня из школы?»

Я постоянно делал это. Она была в ярости, читала мне нотации, говорила, чтобы я был ответственен и не болтался с друзьями в школе после занятий, а тащил свою задницу к автобусу вовремя. Но я всё равно звонил ей бесконечно с этой просьбой… и она всегда приезжала за мной.

Она ахнула… не в силах сказать что-либо… и заплакала.

«Кэтрин, пожалуйста… не плачь…» - теперь и в моих глазах стояли слезы. Я не признавал или не осознавал насколько сильно я на самом деле скучал по ней.

«Мой мальчик…» - выдохнула она, пытаясь вернуть голос, «Мой красивый мальчик…»

Это было моё прозвище, она всегда так называла меня. Я не чувствовал себя красивым годами, и неожиданно я почувствовал стыд и вину за всё то, что я делал в последние годы, используя свою ‘красоту’, чтобы заработать на жизнь. Но в этот момент я не мог ненавидеть себя или чувствовать вину за это. Я чувствовал вину за то, что жил годы без неё, не говорил с ней и даже не писал… за то, что она пропала из моей жизни.

Мы долго разговаривали, и она отчитала меня за то, что я ушел той ночью, не поговорив сначала с ней. С этим её пылкая натура вернулась, и она снова была сильной и энергичной матерью, которую я всегда любил.

Я рассказал ей всё о нашем браке с Таней, и бесконечно говорил о Кэти. Мы говорили так, будто никогда и не расставались, оплакивая горе в жизнях друг друга… и смеясь над хорошими воспоминаниями.

Потом я рассказал ей о Белле Свон. Белла улыбалась мне и краснела, когда я осыпал её комплиментами и рассказывал Кэтрин, насколько она важна для меня. Я сказал, что Белла вернула меня обратно к жизни… и что я снова нашел любовь, хотя никогда не думал, что это случится со мной еще раз.

Я ничего не сказал ей о моей жизни в Огне, или о моем рабстве, или о Виктории. Это разбило бы ей сердце, а я не мог снова допустить это.

Я продолжал извиняться перед ней, а она только извинялась в ответ. Она сказала, что осталась с Карлайлом и Эсме только потому что знала, что я позвоню или приеду однажды. И она никогда не связывалась со мной из-за Карлайла.

Карлайл сказал ей, что я ненавижу их всех и не хочу видеть никого из них, даже “прислугу”, по его словам, я сказал это. Как будто я бы когда-нибудь назвал её или Джозефа прислугой. Теперь мне хочется пойти в Вальдорф и надрать задницу Карлайлу.

Я сказал ей, что никогда бы не назвал её так, сказал, что она моя мама… и что я не говорю этого часто, но я люблю её. Я всегда любил её.

Мы снова заплакали, когда она сказала, что тоже меня любит. Было здорово снова слышать это, но я всегда знал, что она любит меня. Каждое её слово и жест всегда сочились любовью, даже когда она злилась.

Она ругала себя, говорила, что знала, что это чушь собачья, «Я вырастила тебя хорошим мальчиком», - она шмыгнула носом, «Я знаю, какой ты добрый. Мне жаль, что я позволила себе поверить в подобное».

Мы говорили часами, но мне было так блядски хорошо, что я не мог попрощаться с ней. Я испугался, что она может попасть в неприятности, но потом вспомнил, что Карлайл и Эсме были в Нью-Йорке, а она дома, никто не поймает её. Хозяев нет дома, поэтому ей нужно только приготовить ужин для себя и Джозефа, если только там не работает еще кто-то.

Белла лежала рядом со мной, закрыв глаза, она улыбалась, наслаждаясь моим счастьем после визита моих родителей и тем, что её предложение еще больше заживило моё сердце.

Кэтрин пыталась найти Джозефа, чтобы я смог поговорить и м ним, но его нигде не было, наверно он был чем-то занят. Она попросила дать ей мой номер, чтобы она могла позвонить мне. Я сказал ей, что хочу вернуть их в свою жизнь. Сказал, что хочу говорить с ними хотя бы три-четыре раза в неделю, если они не устанут от меня.

«Прекрати нести чушь» - сказала она со своим дерзким акцентом, «Ты мой сын, так что лучше постоянно звони мне, или поплатишься, малыш!!»

«Знаю, прости, я забыл с кем разговариваю», - я усмехнулся, все следы слёз исчезли.

Казалось, разговор подходит к концу… и я ненавидел это. Но было такое ощущение, что теперь у меня появилась новая кожа – словно воин в видео-игре, который выпивает зелье и получает новые жизни и здоровье, когда он уже был готов упасть замертво секунду назад. Белла права – любовь – это ёбаное лекарство, спасающий жизнь разряд в сердце. Я благодарен за то, что я вовремя нашел врача, и она смогла спасти меня.

Я на самом деле чувствовал себя спасенным. Это было здорово. Я знаю, мне еще много чего нужно сделать, чтобы освободиться от Виктории, но я как-то перестал бояться этого. Я уже свободен.

«Я люблю тебя, мам», - сказал я с огромной улыбкой.

С тихим всхлипом она ответила, «Я люблю тебя, Эдвард, мой маленький мальчик».

Я усмехнулся на это. Во многом я всё еще был её маленьким мальчиком иногда. И гордился этим.

«Я позвоню завтра, ладно?» - спросил я, «Попроси Джозефа быть рядом. Потом меня не будет в городе около недели. Так что я позвоню тебе, когда приеду».

Я ненавидел лгать ей, но не хотел говорить ей о моей неделе рабства у Виктории и о том, что я возможно буду рисковать своей жизнью. Она бы никогда не позволила мне сделать этого, не важно, как бы это помогло мне. Кэтрин упрямая, прямо как Белла.

«Ладно, любовь моя», - сказала она, теперь её голос совсем не был похож на тот, что я услышал, когда она взяла трубку. Она звучала счастливой, беззаботной… снова живой.

Улыбаясь, я начал гладить Беллу по щеке, наблюдая, как уголки её губ приподнимаются выше.

«До скорого, мам», - сказал я чуть громче, чем шепотом. Я больше никогда не хотел прощаться с ней, даже если это просто телефонный звонок.

«Ладно, дорогуша», - ответила она, «Будь осторожен».

Она постоянно говорила это… я почти забыл.

В моем горле появился комок, и я выдавил, «Хорошо. Ты тоже. Я позвоню завтра».

Она удовлетворенно вздохнула и повесила трубку. Я закрыл телефон, и Белла открыла глаза, словно завеса поднялась, открывая маленькие окна в Рай.

«Привет, красавица», - я улыбнулся ей, закручивая на пальце локон её шелковых волос, которые казались черными на фоне бледно-голубой подушки.

«Я же говорила тебе», - сказала она, словно ребенок, который всё знает, «Мама всегда любит сына. Всегда».

«Ты всё знаешь», - я начал щекотать её свободной рукой, и она засмеялась и начала дёргаться, и я добавил, «Мне это не нравится».

«Нет, нравится», - она снова закрыла глаза и расслабилась подо мной.

«Может нравится», - согласился я.

Я поцеловал её губы так, словно моё прикосновение могло повредить её, если оно будет слишком резким.

«Если ты не хочешь никуда идти сегодня, мы можем остаться дома», - сказала она, неверно истолковав моё настроение.

«С ума сошла?» - улыбнулся я, и она удивленно посмотрела на меня, «Я освободился от десятилетий боли… я вернул маму. Через неделю я буду свободен. Я главный игрок в полицейской операции против Виктории… у меня есть всё для празднования! Мы идем! Ты просто не хочешь одеваться в девчачью одежду!»

Она захихикала и страстно поцеловала меня. Моим губам чуть ли не было больно, но я на 110% целовал её в ответ.

«Я тоже хочу праздновать», - согласилась она, «Я оденусь красиво».

НЕБОСКРЁБ

EPOV

«Нет, мы не можем сделать это!» - глаза Беллы сияли, и она шокировано смотрела на меня, когда я протянул ей свою руку.

«Давай, Белла», - я улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, взял её за руку, покрутил и прижал её спину к своей груди, «Потанцуй со мной».

«Нас сюда не приглашали!» - громко прошептала она, и я усмехнулся, двигая бедрами, прикасаясь к её красивой заднице, и мы начали танцевать. Ну, я начал танцевать. Белла снова сопротивлялась мне, упёртая как и всегда.

Заиграла "The Pretender- Foo Fighters". Люблю эту песню!! Давай же, Белла, веселись… потанцуй со мной.

«Нам это и не нужно», - я быстро поцеловал её в губы и положил руки на её тонкую талию, двигая её немного против её воли.

«Эдвард!» - она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Боже, она такая красивая. Не знаю, где она взяла это платье, соблазнительное, маленькое черное, сексуальное платье. Просто и элегантно. Оно открывало её длинные, великолепные ноги… и очень мило акцентировало декольте. Каждый мужчина здесь пялился на мою девочку. Только посмотрите на эти черные туфли на каблуке… ЧЁРТ.

Сегодня я прошелся по магазинам и купил костюм, черный пиджак и брюки, рубашку цвета бургунди и черный кожаный [!!??] галстук. Элегантно… но в то же время круто. Белла была очень довольна мной, когда я вышел в этом из спальни. Чем больше она смотрела на меня, тем более спокойно и уверенно я себя чувствовал. Я люблю то, как она смотрит на меня сейчас.

Теперь я не мог оторвать глаз от её чулок… сзади, по центру каждой ноги шла тонкая черная линия, исчезающая в её туфлях. Не знаю почему, но это сводило меня с ума. Это супер сексуально.

«Это свадьба, Белла, расслабься и получай удовольствие» - прошептал я в её ухо. Прикусив губу, я танцевал, использую свои профессиональные способности, надеясь, что она будет впечатлена моими движениями, как я двигаюсь вокруг неё, пока она ошеломленно стоит на месте.

«Мы даже не знаем этих людей», - проворчала она сквозь зубы.

«И что?» - я снова улыбнулся как мальчишка, «Здесь 300 человек. Никто не заметит».

Белла слегка покраснела и посмотрела вокруг, словно сейчас сюда ворвётся полиция и арестует нас. Я люблю Беллу, но иногда она через чур упрямая.

«Я думал, что научил тебя быть плохой», - подразнил я, перекрикивая музыку, «Разве ты не выпускница Института Эдварда Каллена для Плохих Девочек?! ДАВАЙ! Танцуй!!»

И с этим я добавил резкий удар по заднице, и она вскрикнула и уже через секунды танцевала со мной. Она была такой забавной и смущенной, сказала, что не умеет танцевать, и не хотела делать это под быструю песню, так что я взял её за руки и двигал её вместе с собой, направляя её.

Жаль я не знал об этом раньше. Я бы научил её некоторым движениям. Но мне было плевать, умеет она танцевать или нет. Она была здесь, со мной. Сегодня всё в этом мире было правильно.

Я люблю пробираться на свадьбы. Особенно в этом месте, Мерион. Здесь очень красиво, много элегантных и шикарных залов. В нашем зале был водопад, стекающий по стене. И еще застеленная крыша над танцполом, так что если ты посмотришь вверх, ты сможешь увидеть черное небо и мелькающие огни на его фоне.

Позже, когда мы сидели за большим пустым столом, нам принесли два высоких бокала с шампанским.

В зале было темно, гости танцевали. Здесь были приятные, веселые люди, а не старики, прилипшие к своим стульям. Возбуждение и легкость были настолько ощутимыми здесь, казалось, что можно воткнуть нож в воздух. Я уже отлично проводил время.

И я был рад, что взял сюда Беллу на наше официальное свидание. [в том смысле, что они разоделись. я теряюсь в словах :)]

«Я хочу произнести тост», - улыбнулся я, передал ей бокал и поднял свой.

Она густо покраснела и посмотрела на красную скатерть, робко поднимая свой бокал, она всегда ненавидела быть в центре внимания, даже если это всего лишь я.

Но были вещи, которые мне нужно было сказать.

«Белла Свон…» - сказал я тихо, но отчетливо, «Я привел тебя на свадьбу, потому что это начало, хотя сегодня наш 13 день вместе и, казалось бы, это конец».

Она опустила голову, и я приподнял её подбородок, глядя в её сияющие глаза полные грусти.

«Это не конец, Белла», - я серьезно посмотрел на неё, «Я хочу тебя. Я хочу тебя навсегда. Ты вернула меня к жизни. Даже со всеми больными уроками Виктории, это ты, кто показал мне, где моё место. Это ты, кому я принадлежу. И благодаря тебе, я принадлежу себе. Я люблю тебя, Белла Свон».

Я чокнулся с ней, отпил лучшего шампанского, что я пробовал в своей жизни, и взглянул на неё.

«Я люблю тебя, Эдвард», - сказала она также тихо, как я говорил.

«Я знаю, тебе страшно», - я прикоснулся своим лбом к её и закрыл глаза, «Что бы я ни сказал, ты не перестанешь чувствовать это. Если бы я был тобой, я бы никогда не позволил себе сделать это. Но мне нужно сделать это. Я должен встать против неё. Я должен сказать ей НЕТ. Наконец-то – Нет. Даже если бы у меня не было других причин вернуться… я всё равно хотел бы. Я буду играть свою роль несколько дней, перед тем как смогу передвигаться по клубу… но это цена, которую я хочу заплатить, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Пожалуйста, скажи, что понимаешь. Ты всегда понимаешь меня».

После небольшой паузы она поцеловала меня и сказала, «Я понимаю».

«Мой свет…» - выдохнул я, снова увидев маяк в своих мыслях. Уверен, я не единственный, кому укажет путь её свет. Она поможет тысячам людей за свою жизнь. Просто я первый. Я удостоен этой чести.

Я целовал её, даже не нуждаясь в воздухе после этого… и я чуть не забыл, что мы были в помещении полном людей, пока нам не принесли еду. Филе миньон и лобстер, и еще около пятидесяти разных закусок. Казалось, я не ел годы, когда нюхал всё, что нам принесли. Белла ела, как птичка, смотрела на меня и смеялась. Я знаю, я ем, как свинья. И что? Я не часто наслаждаюсь такими блюдами.

Вскоре к нам присоединились несколько человек, они ели, шутили и беззаботно смеялись. Они очень дружелюбно спросили нас, с чьей мы стороны – невесты или жениха. Мы сказали, невесты. Она была очень красива в белом шелковом платье, её каштановые волосы собраны в идеальную прическу.

Нас сразу же приняли в разговор. Мы смеялись и веселились с нашими новыми друзьями. Белла даже расслабилась и начала хихикать. Я следил за тем, сколько она пьет, она вела себя хорошо и пела воду вместо тяжелых напитков. Шампанское – единственный алкоголь, что она пила.

Мы принимали участия во всех смешных свадебных конкурсах. Мы танцевали танец цыплят, участвовали в электрическом скольжении, цепях [я понятия не имею, что это за …] и смеялись как сумасшедшие.

Мой пиджак большую часть вечера провисел на стуле. Пару раз другие девушки пытались приблизиться ко мне на танцполе, но Белла была словно сторожевой пёс. Она ликвидировала всех личностей женского пола, даже тех, кто просто осматривал меня из далека. Но она держалась достойно.

Мне нравилось танцевать перед Беллой. Она смотрела на меня, словно я был самым привлекательным человеком, которого она когда-либо видела. Сотни раз на меня пялились, лапали, смотрели на мой член, когда я танцевал. Но взгляд Беллы заставлял меня чувствовать себя особенным. Я особенный. Я отец Кэти… Я мужчина Беллы. Я особенный. И теперь я верю в это.

Когда пришло время, когда невеста бросала букет, Белла не стала участвовать в этом. Я засмеялся и начал размышлять над этим, но она ответила, опередив мой вопрос.

«Мой отец прибьёт нас обоих, если я скажу сейчас что-то на счет свадьбы», - она улыбнулась и быстро добавила, «Не то, чтобы я не любила тебя и не хотела бы однажды выйти за тебя».

«Но это в перспективе», - закончил я её мысль, стараясь не звучать сердито или расстроено.

Она посмотрела на меня, и я объяснил.

«Есть еще много вещей, которые нам нужно сделать, пока мы доберемся до этого, я знаю», - сказал я, «Тебе нужно закончить колледж и начать карьеру. Мне нужно выстроить заново свою жизнь и заново узнать маленькую девочку. Не говоря уже о том, что мне нужно придумать, чем станет моя жизнь, когда я откажусь от своей знаменитой карьеры экзотического танцора».

Я засмеялся, и она присоединилась с облегчением, что я не сделал ей предложение прямо сейчас.

«Мы разберёмся со всем этим, Белла», - сказал я, «Я не тороплю тебя. Я никуда не ухожу».

Стоп. Разве? Разве я не полечу во Флориду, когда избавлюсь от Виктории? Я не могу просто позвонить Бену и сказать, «Я хочу Кэти, привези её пожалуйста, спасибо за то, что заботился о ней все эти годы, пока». Мне нужно будет жить с Бенос и Анджелой, если я снова хочу быть частью жизни Кэти. Она любит их, как я люблю Кэтрин и Джозефа. Это неправильно с моей стороны, забирать её из этого дома… из этой семьи. Я должен присоединиться к ним, а не забирать её.

А Белла учится здесь. Она хочет начать карьеру здесь, в Нью-Йорке. Я никогда не думал о свободе, и поэтому всё это никогда не приходило мне в голову. Чёрт. И как всё это разрешится?

Казалось, Белла была расстроена, может она думает о том же. Еще один вопрос, который я никогда не задавал себе, согласится ли Чарли со всем этим. Начало нашей истории не было идеальной мечтой для отца, который представляет парня своей дочери. Перед нами очень много препятствий помимо Виктории.

Какое-то время мы не разговаривали, просто сидели и слушали музыку. Белла сходила в уборную и вернулась с небольшой улыбкой на лице.

«Что?» - спросил я, удивляясь, чему она улыбается.

«Ничего», - она покраснела, «Боже, девушка не может даже сходить в уборную?»

Я прищурил глаза, полный подозрения. Белла плохая актриса.

Мы еще немного потанцевали, пару медленных танцев и один быстрый. Белла больше любила медленные, не особо отдавала предпочтение быстрым, если только мои бёдра не тёрлись об её во время этого. Ей нравилась моя версия грязных танцев.

Песня, под которую мы танцевали, закончилась, и мы аплодировали, в ожидании следующей.

Ди-Джей объявил в свой микрофон, «Следующая песня по заказу – Эдварду с любовью от Беллы».

Она густо покраснела, и я прищурился на неё. Она подошла ко мне и обняла меня за шею, а я прикоснулся к её талии, слушая начало песни.

Заиграли the Pretenders… Я Останусь с Тобой . [Вообще-то, Я поддержу/защищу тебя… но я решил, что «Останусь» это всё как-то объединяет…]

«Awww…» - начала она, «Почему ты такой грустный? Слёзы в твоих глазах… Иди сюда, подойди ко мне
Не смущайся… своих слёз. Позволь мне видеть тебя насквозь. Потому что я тоже видела тёмную сторону».

В моих глазах уже стояли слёзы от этих слов. В мгновение, я вернулся в офис Доктора Беллы, плакал в первый раз, когда она сражалась в первый раз, начала биться в мои стены… в мою тюрьму.

Я вспомнил, как я лежал полуобнаженный на её диване, надеясь, что ей понравится моё тело, что она не будет заглядывать в мою голову. Я вспомнил её серьёзное, разочарованное выражение лица, когда я, избегая её вопроса о моих родителях, рассказал ей историю о Супермене.

Белла крепко обнимала меня, и я услышал, как она тоже всхлипнула, вспоминая, как я.

«Когда ночь опускается на тебя… не знаешь, что делать… в чем бы ты не признался… я не буду любить тебя меньше… Я останусь с тобой. Я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой».

Словно фильм, я видел каждый момент нашего времени вместе, начиная с начала. Боже, как эти слова подходят нам. Они почти идеальны, словно написаны для нас.

Я чуть не рассмеялся над тем, кем я был в начале… и кем я был сейчас. Я проиграл в голове сцену, как я снял майку, заправил её в джинсы вместо фартука и готовил ей Омлетте де Эдуардо в первый раз, при этом её подбородок упал на пол. Я помню, как говорил ей в тот день, «Дыши, Белла».

«Так что… если ты сердишься – СЕРДИСЬ. Не держи всё это в себе, поговори со мной. И, эй, что ты прячешь? Я тоже сержусь. Держу пари, я во многом, как ты».

Белла подпевала в моё ухо, и я почувствовал, как слеза стекла по моей щеке, неожиданно я ощутил себя таким эмоциональным, но сейчас мне было плевать, кто увидит это, я ничего не скрывал от Беллы.

Теперь я вспоминал, как Белла завязала мне глаза и ударила меня, притворяясь Викторией, толкая меня к моей внутренней злости, и я услышал свой голос, кричащий, «Убери от меня свои ёбаные руки!!». И я вспомнил, насколько хорошо было выпустить всё это, выплюнуть мой яд и мои настоящие чувства к моей владелице.

Я вспомнил, как выбил дверь в ванную, спасая её, когда она застряла там. Улыбнулся, вспоминая, как она упала на грудь посреди спальни, и голая ползла к ванной.

Потом я оказался в своей клетке, засовывал её блокнот в свои штаны, и она начала паниковать, пытаясь дотянуться своими человеческими руками в мою смертоносную клетку. Я вспомнил, как попросил Беллу идти за мной в приватную комнату, я чувствовал пот на её ладони, когда вёл её к пробуждению, или так я думал тогда.

«Когда ты стоишь на распутье и не знаешь, какую дорогу выбрать… позволь мне пойти с тобой», - песня продолжалась, «Потому что, даже если ты не прав… Я останусь с тобой. Я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой. Возьми меня с собой в свой самый тёмный час… и я никогда не брошу тебя. Я останусь с тобой».

Белла пела для меня… каждое слово. Я мог видеть её в траве, обнаженную подо мной. Я видел, как она смеется, когда мы гуляли по улицам Нью-Йорка… Я чувствовал её кожу и масло, словно я делал ей массаж прямо сейчас, в первый раз. Я мог видеть её в душе, когда она позволила мне вымыть её красивое тело. Я видел её, стоящую под проливным дождем на аллее за клубом, когда она кричала, что любит меня, её глаза были полны ярости. Я чувствовал её руки на своей спине, когда она заботилась о моих ранах, после того, как я провел ночь у Рэйвен.

«Тобой пренебрегали, Белла… но теперь я здесь», - слышал я свой голос.

Я видел, как она подавилась Колой в лучшем китайском ресторане Нью-Йорка.

«И когда, когда ночь опускается на тебя, малыш. Ты чувствуешь себя одиноко, я останусь с тобой, я останусь с тобой. Никому не позволю причинить тебе боль. Я останусь с тобой. Возьми меня с собой в свой самый тёмный час. И я никогда не брошу тебя… я останусь с тобой».

«Я люблю тебя, Белла», - я уткнулся лицом в её шею, и мы медленно раскачивались, песня закончилась, но мы продолжали танцевать… всё еще слыша её в наших сердцах.

«Я тоже люблю тебя, Эдвард», - сказала она, глядя прямо в мои глаза. Вокруг нас все танцевали. Но для меня, во всем мире были только она и я. И это было идеально. Мы поцеловались словно в первый раз.

«Я решила, что лучше заказать для тебе песню, чем самой её петь», - подразнила она позже.

«Да, спасибо за это», - отбил я, и она ударила меня по спине.

Мы танцевали еще пару часов и снова перекусили. Мои взгляд никогда не покидал Беллу. В этом зале не было ни одной женщины для меня, кроме неё. И для меня, это о многом говорит. Я с легкостью обрабатывал такие залы, даже не вспотев. Теперь я даже не могу опознать других леди.

Позже, я умудрился проскользнуть к ДиДжею. Я дал ему несколько долларов, чтобы он объявил меня. Я сидел за красивым роялем в углу, в темноте.

«Отлично, давайте-ка все соберемся на танцполе», - начал ДиДжей, «Это последний медленный танец вечера. Парочки… подходите сюда. Это будет здорово. Эдвард, друг невесты… сыграет для нас песню – Ты Поднимаешь Меня Вверх».

Я чуть не заворчал на него, я хотел, чтобы это было сюрпризом для Беллы.

Давайте, пальцы, помните, что делать. Не налажайте.

На меня направили прожектор, и я вроде как ненавидел это. Мне будет сложно увидеть Беллу в темноте.

Я начал играть, и в зале стало очень тихо. Парочки медленно двинулись в сторону танцпола, а я улыбался, довольный, что мои руки слушаются меня сегодня.

«Когда мне грустно, и моя душа такая усталая…
Когда приходят проблемы, и мне тяжело на сердце…»

Я пел, и никто не кривил лица с отвращением, так что я продолжал, глядя в направление нашего столика, если я не мог видеть её лица, то пусть хотя бы она видит моё.

«Потом я замираю и жду здесь, в тишине…
Пока ты не придешь и не сядешь рядом со мной.

Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

«Подойди ко мне, Белла», - сказал я в микрофон, и женщины закричали одобрительно, пока я играл проигрыш.

Через пол минуты Белла сидела рядом со мной, и слёзы стекали по её щекам, когда я наклонился и поцеловал её влажное лицо, не убираю рук с клавиш, и нам немного поаплодировали, когда я продолжил петь.

«Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

Теперь было место, где громко вступал хор, заменяя мягкость радостью и счастьем, и я начал безжалостно бить по клавишам.

«Ты поднимаешь меня вверх, и я могу стоять на вершинах гор.
Ты помогаешь мне ходить по штормовым морям.
Я становлюсь сильным, когда я на твоих плечах.
Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я могу быть».

Я посмотрел на Беллу и снова запел очень мягко.

«Ты поднимаешь меня вверх… выше, чем я… могу быть»

Она страстно поцеловала меня, когда я доиграл последние ноты, и нам громко зааплодировали. Не совсем уверен, но по-моему я даже немного покраснел.

Спасибо, за уроки, Джозеф… Папа.

«Ты поёшь лучше всех», - сказала Белла позже, когда мы шли домой. Она держала в руке красную розу, которую я украл из одного из букетов, украшающих зал, и размахивала её перед собой, словно волшебной палочкой, мы наслаждались ночным воздухом, улицы уже опустели к этому часу. Должен признать, мне нравилось гулять так поздно. Кажется, что всё спит. Здания, машины, шум. Сейчас так спокойно и тихо. Я люблю спокойствие и тишину. Ненавижу шум.

Я засмеялся в ответ на её комплимент, покачал головой и сказал, «У Джош Гробан должно быть случился сердечный приступ, когда я исполнял этот номер».

Белла захихикала и посмотрела на меня, ветер играл в её волосах.

«Ничего подобного», - усмехнулась она, «Ты великолепно выступил. Так хорошо, что я расплакалась. Ты должен подумать о карьере музыканта. Я бы купила твой диск. Или… скачала бы с интернета».

«Ты судишь немного предвзято, Белла», - улыбнулся я, «Но спасибо. Я очень долго не играл. Я был уверен, что всё испорчу и опозорю себя».

«Даже если и так, кучка полу пьяных гостей вряд ли заметила бы», - ответила Белла.

«И снова спасибо», - я прикинулся оскорбленным, и она громко рассмеялась.

«Я не это имела в виду», - заверила она, «Правда. Ты был великолепен. Ты всегда великолепен».

Я улыбнулся, засунув руки в карманы.

«Так, завтра воскресенье», - начал я, мне даже думать не хотелось о завтрашней ночи, «И ты выбираешь, что мы будем делать завтра. Всё, что хочешь».

«Хммм…» - она старалась говорить легко, «Не знаю. Я подумаю. У нас завтра годовщина, две недели. Это особенный день».

«Каждый день с тобой особенный», - поправил я и взял её за руку.

НЕБОСКРЁБ

BPOV

«UGH!!!» - продолжал выкрикивать Эдвард, впиваясь ногтями в подлокотники любимого кресла Доктора Беллы, «UGH!! БЛЯДЬ!! НЕ!! ПРЕКРАЩАЙ!! ТРАХАТЬ!! МЕНЯ!! UGGHHHH!!»

Думаю, это значит, что ему нравится эта поза. Я особо не разговаривала, только верещала. Моё тело покрылось потом, я сидела спиной к Эдварду, сильнее подскакивая на его твёрдом члене. Мои ноги болели, колени пульсировали, и тело невероятно устало… но я не могла остановиться. Это лучший секс в моей жизни, и я не хочу, чтобы он заканчивался. Я заметила, что солнце начало подниматься, и почувствовала укол боли в груди.

Сегодня воскресенье, день 14.

Пальцы Эдварда сжались на моих руках над локтями, и он дергал меня вперед и назад, моя задница билась о его бёдра, и этот мокрый звук возбуждал еще больше… Боже, кажется, даже мои волосы вспотели!!

Я люблю, когда мы с Эдвардом занимаемся любовью, и это самая невероятная вещь в моей жизни. Но сейчас мы трахались и рычали, как животные… и это, блядь, ПОТРЯСАЮЩЕ!!

Его имя на самом деле Крупный Самец!

Его член прикасался к таким местам во мне, я даже не знала, что они ЕСТЬ!!

‘На хуй Бога, теперь ты в моих когтях, маленькая девочка’.

Ничто не было правдой больше, чем вот эти слова Эдварда, которые он сказал вначале наших отношений… и это воспоминание, и дикое дыхание Эдварда за моей спиной, заставило меня кончить.

Получи свою терапию, Каллен. Доктор Белла сейчас всё исправит. Боже, я просто извращенная Доктор Сука. Мне нравится эта часть меня.

Я услышала, как Эдвард слегка взвизгнул, и чуть не рассмеялась. Но я была занята, испытывая что-то вроде приступа астмы. Моё горло высохло, и я с трудом могла глотать. Это нехорошо, особенно с этим, который за моей спиной. Он любит смазывать моё горло.

Я уже чувствовала это… моё кресло громко скрипело, и я заорала словно банши.

Я люблю запах спермы Каллена по утрам. Давай, Эдвард…

«ТВОЮ МАТЬ!!» - кричал он, «БЛЯДЬ!! ЁБАНАЯ СУКА, СВОН!!»

Ладно, я всё-таки засмеюсь, но тихо, чтобы не смущать его. Не то чтобы он слышал меня за своими матерными криками. Эдвард любит материться, когда кончает. Я не оскорблялась. Я сука Свон, в конце концов.

Я никогда не кричала «Хуесос Каллен», когда кончала. Интересно, что бы он сделал. Запомню-ка я это на будущее…

Он глубоко вошел в меня в последний раз, оттягивая меня назад за запястья, тёплая влага заполнила его презерватив внутри меня.

Блядь. Мои ноги… они дрожат. Я устала, как лошадь.

Но улыбающаяся лошадь.

Я слышала, как Эдвард задыхается за моей спиной. Надеюсь, его пот впитался в моё кресло. Мне бы хотелось чувствовать его запах каждый раз, когда я буду сидеть здесь. Я могла представить, как буду возбуждаться от этого при просмотре Золотых Девочек или чего-то глупого в этом роде на следующей неделе.

Я продолжала сглатывать, удивляясь, куда делась вся моя слюна. Эдвард обнял меня за талию, прижавшись грудью к моей спине и положив на неё щеку, его уставшие губы пытались поцеловать меня.

Я люблю это сзади. Я тааааак, тааааак сильно люблю это!

После долгой игры ‘кто первый восстановит дыхание’, Эдвард заговорил.

«Думаю, ты права», - выдохнул он, «Это лучшая поза и лучшее место в квартире».

«Я же говорила», - сглотнула я, моё горло болело от сухости, «Но тебе всегда нужно спорить».

«Так нужно», - задыхался он, «Во имя науки, было лучше протестировать все места… и все позы. Теперь у нас есть результаты с доказательствами».

Я уже хотела ответить, широко улыбаясь, когда он схватил меня за волосы и оттянул назад мою голову к своим губам.

«Еще скажи, что тебе не понравились эти обширные исследования».

«Мне понравилось», - выдавила я, «Боже, как мне понравилось!»

«Тщательность – это ад», - он отпустил мои волосы и немного грубо отпихнул меня, «Но оно того стоит».

Он приподнял бёдра и приказал, «Приведи в порядок Франки».

Вот засранец! Это что, приказ? Мужики. Любят командовать. Как мило. Но в честь такого дня, я сделаю ему приятно. Но он получит своё позже. Месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным.

Что случилось с безвольным парнем, которого я купила?

Я соскользнула с его члена, и он слегка вздрогнул и зашипел. Упав на свои мёртвые колени, я повернулась к нему, аккуратно сняла презерватив и положила его на программу передач на столе, прямо на улыбающееся лицо президента Обамы.

Ой, нет, это нехорошо. Я передвину его на лицо Миссис Обамы. Нет, тоже нельзя. Я люблю их. Они классные. Я открыла программу и нашла лицо Райана Сикреста. Отлично. Вот так.

«Что, черт возьми, ты делаешь?» - Эдвард-засранец посмотрел на меня.

Боже, кое-кто через чур раздражителен после ночи грубого, потного секса! Неужели всё? Медовый месяц теперь официально окончен? Неужели требуется всего две недели, чтобы мужчина из Сойера из Остаться в Живых превратился в Дэна Коннера из Розанны?

Об этом никогда не говорят в фильмах с Томом Хэнксом и Мег Райан. Хмпф.

Укушу его. Чисто случайно, конечно же.

Я прикоснулась к нему языком. Мне не особо нравится холодная сперма, но на улице сегодня 80 градусов [по Фаренгейту], так что, думаю, я справлюсь.

«Ммммм», - промычал Эдвард. Теперь в Эдвардвилле все счастливы. Иногда с мужчинами так просто. Неожиданно он напомнил мне плачущего ребенка, которому дали бутылочку, и он довольно вздохнул.

О, я всё еще люблю тебя, ты маленький гадёныш. К счастью для тебя. Теперь будь хорошим со мной.

И вот.

«Я люблю твой язык», - мечтательно сказал он, закрыв глаза.

Тебе также понравятся мои зубы.

«АЙ!» - подскочил он, «Белла…»

«Прости» - охнула я, «Ты в порядке?»

«Да», - он нахмурился на секунду, снова закрыв глаза, «Просто поосторожней. Он сейчас очень чувствительный. Без зубов, пожалуйста».

«Прости, милый», - сказала я серьёзно, и продолжила почтительно целовать его, хитро улыбаясь. Об этом будем знать только я и Бог… и может быть Дьявол.

«Да всё нормально, Белла…», - ‘простил’ он меня, запустив пальцы в мои волосы, его голос снова был мягким, «Я люблю, когда ты причиняешь мне боль».

Это потрясающе. Вы понимаете, что если бы мы знали, как подчинить себе мужчин таким образом, мы бы правили миром вечно! Может создать какое-то устройство и помещать его в их яички при рождении… эта идея могла бы изменить мир. Интересно, использовать член Эдварда для будущих поколений – это плохо? Уверена, если я сейчас спрошу его об этом, он скажет да. Держу пари, если я попрошу его подарить мне остров, он скажет да.

«Фрэнки вымыт и готов к новому дню», - объявила я, закончив.

Он удовлетворенно вздохнул, и я подняла на него глаза, он был такой красивый. Я люблю щетину на его лице. Он всегда брился, но мне хотелось, чтобы однажды он повел себя как плохой парень и оставил её, слегка отрастил волосы… ммм, только представить.

Я заметила, что следы от плётки на его теле начали исчезать… превратившись из красных в розовые…

Я поцеловала его правое бедро с внутренней стороны, и он снова заурчал, опускаясь ниже в моем кресле, очевидно, он не торопился вставать.

«Как на счет меня?» - я приподняла бровь, глядя на него.

«Что на счет тебя?» - дразнил он, прикидываясь будто не понимает о чем речь.

«Ну, знаешь, Миссис Фрэнки тоже нуждается в чистоте», - улыбнулась я.

«Хмм» - он встал и поднял меня на ноги, и через секунду мой живот оказался на его плече. Он отнес меня на кухню, взял красивое красное яблоко и поднес его к моему рту, «Кусай».

Я откусила огромный кусок и с хрустом начала жевать, он тоже откусил в том же месте, что и я.

«Ммм, вкусно», - сказал он, направляясь к ванне, «Теперь я хочу, чтобы вся моя еда была со вкусом Беллы».

«Тогда потри его между моих ног», - смело заявила я и засмеялась над своим колким замечанием, Эдвард громко захихикал, открывая дверь в ванную.

«Испорченная маленькая девочка», - сказал он, продолжая жевать, «Не думаю, что ты вообще хочешь быть чистой!»

Чистота – это так цивильно. Теперь я это знаю. Мне нравится быть грязной [испорченной]. Гораздо интереснее.

Он опустил меня на ноги в душе и слегка отошел, поворачивая кран, и мгновенно на меня хлынула ледяная вода.

«ААААААА!!!!!» - заорала я, словно Мэрион Крэйн из Психо.

Эдвард быстро повернул кран, его лицо исказилось от ужаса, когда он понял, что сделал. Он открыл горячую воду, и когда я открыла глаза, было ясно, что я вполне правдоподобно выгляжу рассерженной, судя по его бледному, испуганному лицу.

«Прости, Белла», - начал он, но потом неожиданно захохотал. Я пыталась оставаться сердитой, но он был таким чертовски милым, когда смеялся. Это напомнило мне о том дне, когда я чуть не ушла в колледж в своем халате. Тот же глубокий смех, те же слёзы в глазах от того, как сильно он смеялся.

Черт побери, я люблю тебя, маленькая шлюха. Теперь ты МОЯ игрушка. И ничья больше.

«Иди сюда и обслужи меня», - я схватила его за шею и притянула к себе, жадно целуя его полные губы.

«Боже… да…» - пробормотал он в мой грубый поцелуй.

«На хуй Бога, теперь ты в моих когтях, сука!» - прорычала я.

Эдвард тяжело выдохнул и захныкал. Он, блядь, захныкал! Думаю, ему нравится, когда я контролирую его и веду себя грубо.

Я забрала у него яблоко, решив, что теперь оно моё. Ему теперь есть, чем заняться.

Теперь, когда он был со мной в душе, я громко захлопнула дверь, силой опустила его вниз и расставила ноги, как в Wonder Women.

«Постарайся как следует, сука», - потребовала я, увидев его улыбку перед тем, как его лицо исчезло подо мной. Горячая вода расслабляла мои ноги и колени.

«Да, Белла», - прошептал он и больно укусил меня за правую губу.

Я громко закричала и вздрогнула.

«Ой, прости, малыш. Ты в порядке?» - он прикинулся расстроенным, прямо как я минуту назад, и потом улыбнулся, дав мне понять, что он знает, что я специально укусила его. Черт.

Ладно, теперь мы квиты. Больше не кусаемся. Если только я не попрошу.

«Она думает, что умеет прикидываться», - пробормотал Эдвард, наслаждаясь своей местью, и продолжил целовать мою горячую маленькую киску.

Он делал это так хорошо и тщательно, как и всегда, и я не знаю, откуда в моей голове появилась мысль сделать это. Может я тоже хотела отомстить.

Я схватила душ и направила на него, улыбаясь словно Люцифер, горячая вода стекала по его спине вниз, и он застонал, без слов благодаря меня за это.

И потом я резко открыла холодную воду. Наслаждайся, малыш.

Эдвард дико заорал, и я взмолилась, чтобы его зубы не впились в чувствительную, мягкую кожу между моих ног.

Он резко отпрыгнул назад, врезался плечом в дверь душа, и она отлетела и упала на раковину.

Я закричала, испугавшись, что он поранился, но он выхватил смеситель из моих рук [я понятия не имею, как назвать эту штуку] и с диким взглядом направил воду прямо мне в лицо.

Не знаю, как мне удалось вырваться, но я вылетела из ванной, обнаженный и насквозь мокрый Каллен бежал за мной по пятам, и вскрикнула и забежала за кресло, единственное место, где я могу попытаться спрятаться.

Он стоял по другую сторону кресла, сцепив зубы, его мокрые тёмные волосы лезли в глаза, лицо прекрасно и полно огня, он был решительно настроен поймать меня и, вполне возможно, наказать.

Я попыталась запутать его, делая вид, что побегу вправо… или влево… потом опять вправо. Он двигался вместе со мной, словно отражение в зеркале, он был быстрый и проворный, и, куда бы я не побежала, у меня нет шансов спастись.
С моих волос стекала вода, но мне было всё равно. Это война.

«Думаешь, у тебя получится убежать от меня?» - нахмурился он и зловеще ухмыльнулся.

«Я просто играла», - выдохнула я, «Ты же знаешь это, да?»

«О, да», - он продолжал хитро улыбаться, «Я знаю, крошка. Это просто игра… тебе совсем не нужно бояться МЕНЯ».

Вот блядь. Я мертвец. Заметка на будущее – не обливать Эдварда Каллена ледяной водой. Кажется, ему это не очень нравится.

И куда делся милый, заботливый Эдвард, который постоянно спрашивал меня, всё ли в порядке?

«Не забывай, Эдвард, ты всё еще принадлежишь мне», - напомнила я, отчаянно нуждаясь в любом перемирии, которое только возможно, «Ты сказал, я управляю, помнишь? Ты сказал, что сделаешь всё, что я захочу».

Его глаза и улыбка стали еще более дикими.

«Это было тогда», - злобно сказал он, «А сейчас… Я УПРАВЛЯЮ».

Твою мать!! Пришел Король Эдвард, и он в бешенстве. Бегите, крестьяне, бегите!! Большое спасибо, Доктор Белла!

Я закричала и понеслась к ванне через диван, но до того, как мои ноги опустились на пол, он уже был на мне. Он прыгнул словно кошка!! ЧЕРТ! Мне нужно начать тренироваться.

«НЕЕЕТ!!!» - заорала я, «НЕЕЕЕТ!!!!»

«Боже, как же ты меня возбуждаешь», - прорычал он, прижав меня к полу в спальне, мой мокрый нос упирался в пол. Одной рукой он держал меня за шею, его твердый член упирался мне в задницу. Мне никуда не деться.

Мои поздравления, Эдвард.

Он сложил мои руки за спиной так, что это чуть ли не причиняло мне боль.

«Опять грудь на полу. Непослушная Белла», - отчитывал он меня, пока я ждала его расправы, «Ты действительно думала, что можешь убежать от меня?»

Теперь я побаивалась отвечать ему. Я уставилась на пол, наблюдая, как капельки воды стекали с моих волос на темное дерево. Я могла чувствовать его влажное тело на мне, пара капель холодной воды стекла с его волос мне на спину… его горячее дыхание щекотало мою шею.

«Я был слишком добрый с тобой», - прорычал он, «Ты разбаловалась».

Я подумала, что может быть он отшлёпает меня, и мне даже хотелось этого. Я даже подумать не могла, что у него на уме, пока…

Его пальцы впились в мои ягодицы и раздвинули их… он прижал головку своего члена к моей заднице и замер. Я широко распахнула глаза и раскрыла рот, но не издала ни звука.

«Скажи своё слово, Белла Свон», - произнес он соблазнительно, но угрожающе, «Если осмелишься».

Я чуть не сказала. Lo mein… lo mein… мой мозг орал на меня, чтобы я произнесла эти слова. Нет. Не в последний день… не после всего того, что я узнала… не сейчас. Я не хочу снова стать тихой, забитой Беллой. Я никогда больше не буду ею.

«Иди на хуй!» - сказала я, надеясь, что он поймет, что я всё еще испорченная, сексуальная Белла.

«Нет, Белла…» - он погладил меня по волосам и сказал ангельским голосом, «Иди ТЫ на хуй».

И он медленно вошел в меня, и я хрипло закричала. Слёзы подступили к моим глазам.

Скажи lo mein… Скажи! Нет!! Отвали!

Он схватил меня за волосы и оттянул их назад.

«Замолчи», - потребовал он, «Расслабься. Я не двигаюсь. Не напрягайся. Вот так. Это моя девочка».

Я тихо плакала, чтобы не напугать его. Я задыхалась и старалась следовать его инструкциям. Думаю, теперь он полностью внутри. Боже, как же, блядь, больно!

«Хочешь, чтобы я остановился?» - спросил он.

«Нет… нет!» - я вдохнула, потом выдохнула… стараясь расслабиться.

Его пальцы начали быстро поглаживать мой клитор. Я застонала от его прикосновения, и теперь его член не доставлял такого большого дискомфорта.

«Вот так», - он поцеловал мою спину, «Чувствуй удовольствие… и боль. Преврати их в одно».

Доктор Белла на месте. Первое – Эдвард не любит анальный секс. Он говорил мне об этом. Но теперь, когда он понял, что он контролирует меня и управляет мной, он трахает меня в задницу. Может он думает, я хочу этого. Может ему нравится быть трахающим, а не оттраханным. Может я вела себя очень плохо, и это моё наказание. Может он просто хочет познакомить меня с анальным сексом. Потому что всё остальное он мне уже показал. Или нет? Наверно нет. Держу пари, существует миллион игр, в которые он может поиграть со мной.

Второе – эти слова о том, чтобы превратить боль и удовольствие в одно. Уверена, ему пришлось научиться этому в первый же день у Виктории. Ненавижу думать об этой суке, когда Эдвард внутри меня. Мне нужно прекратить это.

Преврати их в одно. Удовольствие и боль. Каким хреном я превращу их в одно? Еще одну подсказку, пожалуйста, Каллен. Свон в замешательстве.

«Преврати их в одно, Белла», - теперь он говорил нежно, и я перестала плакать.

Очень медленно он начал двигаться, и казалось, каждая вена и каждая крошечная неровность его члена пробуждают во мне что-то… я слегка вскрикнула от боли, когда он начал приподниматься, его руки теперь массажировали и гладили мои ягодицы, стараясь отвлечь моё внимание.

Он низко зарычал, когда во мне осталась только головка его члена.

«Еще?» - спросил он.

«Да», - я моргнула, и пара слезинок соскользнула на пол.

«Да», - повторил он, и снова вошел в меня. Я снова вскрикнула и сжала кулаки… и сразу же попыталась расслабиться… и во мне начало просыпаться еле ощутимое возбуждение.

Это было табу для меня. Почти что извращение. Но я отбросила эти мысли. Нет ничего неправильного для нас. Я хотела попробовать это… Я хотела узнать всё, что он знает. Как превращать боль и удовольствие в одно. И как кончить от этого. Я хотела быть его рабыней и удовлетворять его. Я хотела, чтобы он гордился мной.

Он был очень терпеливым со мной… очень осторожным… он часто останавливался и говорил со мной. Он гладил моё тело и целовал меня.

И я стала смелее. Я на самом деле доставила ему удовольствие, когда приподняла задницу навстречу его члену, встречая каждое его движение. Он похвалил меня за смелость.

Я не могла кончить в этот первый раз, но мне было очень хорошо, когда Эдвард кончил в меня… без презерватива… несмотря на то, что мы занимались анальным сексом. Я осознала насколько это большой шаг… я сказала, что доверяю ему, и он хотел быть во мне… и ничто не останавливало нас.

Кто-то мог назвать нас извращенцами из-за этого. Но мне было хорошо. Всё казалось правильным. Мне понравилось это. И я сделаю всё, что Эдвард захочет попробовать. И честно говоря, я плохо себя вела. Я заслужила наказание. Может именно так его и наказывают.

Эдвард еще не полностью зажил [в смысле, выздоровел, отошел от всего..], и я знала это. Ему всё еще предстоит пройти долгий путь, перед тем как он сможет оставить позади Викторию, клуб и рабство. И я понимаю это. И я буду с ним. Мы будем работать над этим каждый день… пока это не станет тусклым воспоминанием.

Через какое-то время, когда Эдвард убедился, что я выжила, и я успокоилась в его руках, мы вдруг осознали, что вода в душе всё еще открыта.

Вместе мы, два обнаженных, усталых человека, вернулись в ванну, поставили дверь на место, и Эдвард вымыл мою ноющую задницу и тело, и потом вытер пол.

Эдвард, полностью обнаженный, вытирает пол… мммм… Я хочу Рождественские открытки с этим изображением.

Пока мы убирались, я поняла, что мне нравится злой, доминирующий, Эдвард. Он меня немного пугал, но зато завладел всем моим вниманием. И я больше никогда не буду обливать его холодной водой. Никогда.

Может это пробудило в нем что-то. Он сказал, что иногда его обливают из шланга. Не думаю, что это приятная, теплая вода.

Однажды он сказал, что если я подойду к клубу еще раз, он поимеет мою задницу. Он не шутил.

О, ну во всяком случае, моя задница больше не девственница. Эдвард был везде… и я довольна этим.

Мы поговорили об этом за завтраком, и снова он не переставал удивлять меня.

Пока он готовил яйца, я осторожно присела на стул и вздрогнула при этом, и он решил провести интервью со мной.

«Я не был слишком резок с тобой?» - его зеленые глаза смотрели на меня с беспокойством.

«Нет», - моё лицо вспыхнуло, «Это было правильно. Спасибо, что… не торопился в начале».

«Мне пришлось», - сказал он, разбивая яйца, «Чтобы не было никакого дерьма на моем члене». [я поверить не могу, но да… он так сказал…]

Он засмеялся, и я чуть не разозлилась на него. Но вдруг я осознала. Это последнее утро, когда он здесь, готовит мне завтрак.

Я хотела сказать что-то колкое в ответ, типа, ‘Ты такой романтичный…’. Но я не могла шутить. Я не могла дышать.

«Я шучу, Белла», - он посмотрел на меня с улыбкой, и я попыталась улыбнуться в ответ.

«О, Боже, я причинил тебе боль», - он мгновенно напрягся, его голос был полон раскаяния, он оставил яйца и подошел ко мне, «Тебе не понравилось».

«Нет, нет», - я попыталась объяснить, «То есть… было больно… в начале. Но дело не в этом. Если бы я хотела, чтобы ты остановился, я бы сказала свои слова. Я решила не говорить. Я не жалею ни о чем, что мы делаем. Я… люблю каждую минуту… с тобой».

И потом я превратилась в девчонку. Я разревелась.

«Белла…» - он подошел ко мне и обнял меня сзади, я быстро повернулась и вцепилась руками в его обнаженную спину.

«Это всё из-за того, что сегодня воскресение», - сказал он, и это не был вопрос. И потом я поняла, что он тоже думал об этом и старался делать вид, что всё нормально, как и я. Но всё было не нормально.

«Послушай меня», - серьёзно сказал он, «Это НЕ ПОСЛЕДНИЙ наш день вместе. Я клянусь, Белла. Поверь мне».

«Я верю», - плакала я, «Но я… думаю о том, как ты вернешься туда…»

Я заревела еще громче. Интересно, каким хреном я переживу хотя бы один день учебы, пока он будет в клубе, и с ним будут делать черт знает что и днем и ночью.

«Белла», - он резко приподнял моё лицо за подбородок, он старался сдержаться, чтобы не расклеится передо мной, «Ты нужна мне. Мне нужна твоя сила сегодня. Я не хочу весь день плакать и прощаться с тобой. Я хочу веселиться. Я хочу чувствовать солнце на своем лице и смотреть, как ветер ворошит твои волосы… и я хочу слизать вишнёвое мороженое с твоего тела. Я хочу, чтобы это был обычный, ленивый день… веселый день. Я не хочу, чтобы этот день казался последним. Пожалуйста, Белла? Пожалуйста, сделай это… для меня».

Я всхлипнула.

«Ты хочешь слизать вишневое мороженое с моего тела?» - спросила я игриво. И он улыбнулся. И я улыбнулась в ответ.

«Да, вишнево-Белловое мороженое – это… рай», - он поцеловал мои губы и вытер мои слезы, «Пей свой сок. У меня масло горит на сковородке».

Я повернулась, чувствуя боль в заднице, и уставилась на его спину, пока он спасал масло и начал готовить яйца.

«Это метафора для чего-то еще?» - спросила я, «Потому что моё масло горит в сковородке последние две недели».

Он громко засмеялся и практически засиял, когда взглянул на меня.

«Твоё масло даже не покидало холодильника, пока я не пришел» - игриво сказал он и достал две тарелки из шкафчика.

«Ой, иди ты!» - заявила я, и мы молча уставились друг на друга.

«Я не это имела в виду», - я покраснела, вспомнив, каким сексуальным он был, когда сказал ‘Нет, Белла, иди ты на хуй’… и вошел в меня. Я забыла, что у Эдварда есть эта темная сторона. Может из-за того, что он такой чертовски милый большую часть времени… темная сторона хорошо скрыта. Но она здесь. Мне нужно быть поосторожней в будущем.

«Пока мой член был в твоей заднице, я всё думал, что с минуты на минуту зайдет Чарли и увидит нас», - признался Эдвард, и я засмеялась.

«Я представил, как он стреляет мне в голову, пока я трахаю тебя», - содрогнулся он.

«Какие красивые картинки вертятся в твоей голове, когда мы занимаемся сексом», - я качала головой, пока он ставил тарелки передо мной.

«Я параноик», - признал Эдвард, «Я не схожу с ума, только когда подчиняюсь приказу. Ничто не может пойти не так, когда ты подчиняешься. А решать за себя… обычно это было дико страшно для меня».

«И до сих пор страшно» - я прищурилась, глядя на него.

«Хорошо, до сих пор», - он надкусил тост, «Я работаю над этим. И, кажется, пока что я ни разу не ошибся. Ты… отказ от Виктории… доверие к твоему отцу. Думаю, я хорошо справлюсь для новичка».

«Не знаю», - ухмыльнулась я, «Ты вообще-то оттрахал меня в задницу».

«Ты сама попросила», - он снова надкусил тост и широко улыбнулся мне, в его глазах был недобрый огонек, словно бы он кусал МЕНЯ.

«Мне понравилось эта фраза… Я управляю», - я снова усмехнулась, глядя на него, «Я была впечатлена».

Он хмыкнул, «Ты была напугана. Никогда не видел, чтобы ты так бледнела».

И я засмеялась. Словно волшебство, мы могли разговаривать и шутливо ругаться, и, казалось, весь мир исчезал. Но он всё еще был здесь, и сегодняшняя ночь будет чертовски тяжелая для нас обоих. Он уйдет. Я сойду с ума. Но сегодня я постараюсь исполнить его желание. Сегодня будет веселое воскресенье. Ничего плохого не случится. Ничего плохого не ждет нас завтра.

Я постараюсь изо всех сил.

НЕБОСКРЁБ