Звезда «Новолуния» рассказывает MTV Radio о романах на съемочной площадке и за кадром.

Беверли Хиллз, Калифорния. Как вы уже знаете, премьерный уикенд «Новолуния» имеет огромный успех, и кино, конечно, заработает еще больше миллионов в этот уикенд, и, может быть, станет фильмом, получившим наибольший доход в этом году. Короче говоря, это очень подходящее время для того, чтобы быть Робертом Паттинсоном.

Недавно, мужчина, иначе известный как Эдвард Каллен, пришел на MTV Radio, чтобы откровенно поговорить о жизни в Голливуде и Форксе, Вашингтон. Если у вас есть в запасе десять минут между походами в кинотеатр для повторных просмотров, продолжайте читать, чтобы узнать, что думает РПацц о режиссере, самых трудных сценах «Новолуния» и самой романтичной вещи, которую он когда-либо сделал.

Расскажи о работе с Крисом Вайцем. Что ты думал, когда впервые получил его знаменитые «ценные указания»?

Когда он предоставил их нам, было такое удивление; то есть, я никогда не получал такого от других режиссеров. Это было написано на 40-50 страницах. И это в дополнение к пачке листов, е-мэйлам и всему [что он разослал актерам], пытаясь показать, что он на каждой странице, как и мы, и он полностью с нами, чтобы снимать фильм. И он не отходил от этой позиции в течение всего фильма. Возможно, звучит смешно, как много этого парня восхваляют. Я был с ним и его женой в Японии, и она тоже сыта этим по горло! Но он как святой. Он – один из лучших людей из всех, кого я встречал, не говоря уж о режиссерах. Я думаю, что это кино показывает, как много в него вложено души и сердца.

С тех пор, как ты стал сниматься в фильме, разочаровывался ли ты в своих коллегах? Ты бы хотел, чтобы Эдварда было в «Новолунии» больше?

Те сцены [с галлюцинациями] были самыми трудными. Их не было в реальности, но когда я увидел первый монтаж фильма, мне понравилось [нам нужно было сделать их заново]; мы немного изменили их, главным образом, потому что это очень трудно. Это не тот Эдвард, которого ты играешь, это проявление одиночества и отчаяния Беллы. Это было очень трудно – я пытался спросить Кристен «Как бы ты сыграла это?» Что касается одиночества, я думаю, что всегда чувствовал себя немного отчужденным, как персонаж на протяжении всего фильма. Я думаю, что я как он.

Но ты ценишь Эдварда больше и больше с каждым фильмом?

Это забавно, потому что когда я читал «Новолуние», то оно дало мне идеи, как играть Эдварда в первом фильме. Это то, что я лучше всего понимаю, и то, что делает Эдварда человеком в моих глазах. В первом фильме он остается от начала до конца идеалистическим персонажем; во втором он совершает ошибку, которую осознают все, включая его. Его полностью подавляют более сильные создания, а также его эмоционально подавляют люди. Я думаю, вот, что делает его близким к человеку.

Ты романтичен в реальной жизни?

Я сделал так мало романтичных вещей в своей жизни… мне нравятся романтические сцены. Я чувствую, что большая часть истории в «Новолунии» душераздирающая и правдивая. И я не думаю, что я делал что-либо только ради романа. По большому счету, это очень грустная история. Хм… какая самая романтичная вещь, которую я когда-либо сделал?

Ты пел кому-нибудь серенады?

О, нет [смеется]. Я не думаю, что это романтично. Я не могу вспомнить самую романтичную вещь, которую я когда-либо сделал. Я оставил цветок в ее шкафчике, когда мне было пятнадцать, эта девушка – Мария. Возможно, мне было четырнадцать. Так или иначе, она подумала, что это был кто-то другой. И другой парень утверждал, что это сделал он.